– Там же кругом бандиты, куда вы направляетесь?
– В лес, до которого, как сказал отец, рукой подать. Он надеется, что мы сможем там укрыться. Наставив на мать автомат, он ведет нас как под конвоем, и, похоже, это работает. На нас даже внимания никто не обращает.
– И ты видишь лес?
– Да. Хотя я сомневаюсь, что нам удастся прорваться. В конце улицы вояки выставили подобие блокпоста. Перегородили дорогу двумя «Нивами» и трех охранников приставили. В голове не укладывается, – что здесь вообще происходит?! Неужели весь сыр-бор только из-за этой несчастной земли?!. – делая паузу, сам не знаю, каких пояснений я ждал от Натали, ведь ей известно не больше моего. Правильно сделала, что промолчала.
– Вокруг творится какое-то сумасшествие! Крики, вопли, женский и детский плач! Выстрелы, попеременно раздающиеся со всех сторон деревни!
– Никита, успокойся.
– Они с людьми обращаются, как со скотиной, которую ведут на бойню! Растерявшихся в этой суматохе и не понимающих, что от них хотят, – избивают, а непокорных истребляют!
– Прошу тебя, хватит. Или прекращаем…
– Все-все, я в норме! – Сделав несколько глубоких вдохов, я продолжил чуть ли не шепотом: – Людей строят группами в две шеренги. По двадцать человек. Приказывают им чего-то ждать и не делать глупостей. Пока неясно, что с ними собираются предпринять дальше, как и с трупами, которые в грузовик штабелями складируют.
Ума не приложу, для чего я посвящал докторшу во все детали. Наверное, моральный аспект для меня уже утратил какое-либо значение. Да и смысл от нее скрывать-то? К тому же психотерапевт она или кто?! Ее нервы должны быть покрепче моих, так что пусть терпит!
– Много погибших? – жалобно протянула она.
– На моих глазах пятерых убили. Трое мужчин, две женщины. Бабы-то какое им могли оказать сопротивление, а? Бугаям этим? Да этих нелюдей сперва кастрировать надо, а после четвертовать!
– Боже, боже… какой кошмар.
– Так, мы к посту подошли. Приказным тоном отец пробухтел нам в спины: «Будьте внимательны. Как крикну «бежать», вы со всех ног мчитесь в лес, не оборачиваясь и не останавливаясь ни при каких обстоятельствах. Даже если со мной что-нибудь случится. Уяснили?» Странно, но в течение всего этого кошмара я ни разу не заплакал. Наверное, толком не осознавал, что в действительности происходит?
– Не только. Тебе же тогда было всего-навсего десять лет. Не каждый взрослый способен пережить такое, не то что ребенок. Я думаю, ты находился в шоковом состоянии и чем дальше, тем сильнее в него погружался. Но об этом потом, ладно?
Никак не отреагировав, я вернулся к событиям в деревне.
Соблюдая дистанцию около метра, «Нивы» выставили так, что их бамперы смотрели друг на друга. Заприметив нас еще метрах в пятидесяти, вояки рассредоточились. Их комбинация являлась довольно незамысловатой. Двое облокотились на капот, третий стал в проходе между ними.
Отец велел остановиться и, обогнув нас, уверенно направился к блокпосту.
Тот, что в проходе, взял отца на мушку и прокричал:
– Стоять! Куда собрался?!
– Тихо-тихо, я же свой! У меня к вам поручение! Вы вообще рацию включаете?! Вас уже полчаса дозываются! – замедлив ход, во все горло заорал отец. – Вот меня и прислали проверить, все ли у вас в порядке! Я, конечно, могу повернуть назад и доложить, что вы меня отшили, но тогда, ребятки, пеняйте на себя!
Продолжая идти, он приподнял над головой автомат.
– А их зачем сюда притащил?!
– Вам на замену, ребятки! – Отец громко и фальшиво рассмеялся. – Из-за вас не успел отвести куда надо, вот теперь и приходится таскаться с ними!
Вояка опустил оружие, а двое других вышли из укрытия. Лихо их отец развел. В армии за такую тупость им как минимум светила бы гауптвахта. А здесь – смерть! Заслуженная смерть!
Мать сжала мою кисть и, перекрестившись, что-то пробурчала.
– Началось! – заявил я.
– Что?
Первый, тот, который в проходе, получив прикладом по физиономии, отлетел назад, сбивая с ног второго. Отец начал стрелять. От серии пуль голова третьего превратилась в месиво, забрызгав кровью лобовое стекло машины, ранее его оберегавшей.
Второй выбрался из-под первого и, оставаясь в лежачем положении, поднял автомат и нажал на спусковой крючок. Но не умолкающий «калаш» отца настиг его быстрее. Грудь защитил бронежилет, а вот горло неизлечимо пострадало. Захлебываясь кровью, он продолжал жать на крючок, расстреливая воздух. Перед тем как рожок лишился последнего патрона, автоматная очередь поразила лампочку на фонарном столбе, неплохо освещавшую блокпост и конец улицы. Нам это было только на руку.
– Ты так и не ответил. Что началось?
– Ну, в общем, отец всех вырубил.
– Всех троих?!
– Да!
– Как?
– Да какая разница, вырубил, и все!
– Ладно, и что же дальше?
– Отец крикнул: «Бежать!» И мы рванули! Но воякам хватило несколько секунд, чтобы сообразить, что к чему, и броситься вдогонку. Оравой целой! Человек десять точно будет. В их шайке сразу же отыскалась пара недоумков, которым жуть как не терпелось пострелять в нашу сторону. И свое желание они удовлетворили в полной мере, – пули засвистели. Причем одна из них просвистела прямо возле моего уха.
– Ужас.
– Отец занял оборону за одной из машин и начал отстреливаться, а мы оставили позади блокпост и до самого леса слышали, как он кричал. Хотя «кричал» – это еще слабо сказано. Скорее вопил. Причем с такой силой, что даже на фоне горланящих бандитов и грохочущих автоматов каждое его слово отчетливо распознавалось. Раз за разом отец прокручивал одни и те же фразы: «Родные мои! Не останавливайтесь! Не оглядывайтесь! Бегите! Бегите! Бегите!» О, нет… твари… как так?! Мы же почти уже добрались…
В виртуальной реальности я разрыдался, а в настоящей, сквозь гипнотический сон, почувствовал, как из правого глаза покатилась слеза, проложив себе дорожку к уху.
– Что-то случилось с отцом?
– Нет, с матерью. Хотя и отцу, само собой, не жить.
Забежав в лес, мама резко остановилась, а я по инерции сделал еще несколько шагов. Примерно шесть-семь. И где-то столько же мне понадобилось, чтобы подойти к ней. Ее тело лихорадило, а одышка сопровождалась стонами и громкими хрипами. Выпрямившись, насколько это представлялось возможным, она попыталась выдавить из себя какие-то слова, но смогла лишь прокашляться.
То ли от осознания своего бессилия, то ли от приближения чего-то зловещего, я испуганно застыл на месте. Полумрак не позволял разглядеть ее лицо и уж тем более проявляемые им эмоции, но это было и необязательно. Я и так чувствовал ее боль, страх. Всем своим нутром чувствовал.
Потеряв равновесие, мать оперлась ладонью на мое плечо и приподняла голову. Устремляя взор на звезды, она сначала повалилась на колени, а затем упала на бок и замерла. Присев рядом, я потормошил ее за руку, взахлеб произнося: «Мама, что случилось?! Мама, вставай!» – но в ответ получил лишь молчание.