Вернувшись домой под утро, Антея долго думала о произошедшем. Она обвинила принцессу в жестокости и теперь испытывала странное чувство, будто в сказанные в сердцах слова она вложила больше, чем думала на самом деле. Тогда, глядя на ожидавшую ее ответа Айю, Антея видела, что наследнице трона нужна ее помощь. Медвежья родственница, скрепя сердце, согласилась помочь принцессе, еще не зная, что шар Анте никогда больше не вернется в донум.
* * *Теперь принцесса обладала всем необходимым для поездки к Чаод-Мирио-Нас. Айя едва сдерживалась, чтобы не броситься на поиски храма в то же утро, когда вернулся Тео, но вовремя усмирила свой пыл. После ночи, проведенной в саду мерликов, ее охранник выглядел усталым и выжатым, будто хранители леса выпили из него всю силу. Отправив Долора отдыхать, Айя решила выдвинуться в путь на следующий день.
Солнце еще не поднялось над горизонтом, а принцесса уже стояла в небольшой конюшне на окраине столицы, ожидая Джонаса. В ней бурлила энергия – вглядываясь в пустынную дорогу меж двух линий домов, Айя нервно переминалась с ноги на ногу, пока Тео молча седлал ее лошадь. Наконец вдали показалась фигура Джонаса. Он шел пешком, ведя за уздцы двух лошадей, и морозным утром их шаги эхом отражались от закрытых ставен.
– Не может быть… – вырвалось из уст принцессы, едва она увидела Баркару, покорно следующую за ее лучшим другом. Сорвавшись с места, Айя подбежала к драконьему сыну, не веря своим глазам. Огнегривая кобыла при виде своей хозяйки подняла еще выше грациозную шею и приветственно фыркнула, после чего потянула поводья вперед, коснувшись мордой щеки принцессы.
– Где ты ее нашел? – все еще не веря своим глазам, пролепетала Айя, поглаживая лошадь по темной шее. В ответ на ласку огненная грива Баркары разгорелась ярче, развеваясь по ветру, и Джонас отпустил поводья лошади, отводя своего коня подальше от опасности.
– Мейсон купил у директора Баркару, – признался драконий сын, избегая изумленного взгляда подруги. – Я узнал об этом только после того, как заметил ее берейтора в конюшне. И пошел к брату, желая выяснить причину этого поступка. Но он не ответил мне. Я не понимаю, что между вами сейчас происходит, – сказал Джонас, буравя взглядом кожаные ремни своего седла, – но не намерен делать вид, что меня все устраивает. Баркаре не место в конюшнях моей семьи. Она принадлежит тебе.
– Спасибо, – сказала принцесса, зарываясь носом в гриву огненной лошади. Сейчас она чувствовала себя ребенком, которому сделали неожиданный подарок, – благодарность и любовь переполняли ее. – Спасибо.
* * *Они покинули столицу верхом, едва солнце взошло над горизонтом, и направились к колодцу. Восточные ворота остались далеко позади, единственная узкая дорога под копытами лошадей петляла меж вспаханных полей. Над землей маревом клубился туман, лениво перетекая вслед за ветром, и дорога терялась в его белесой толще; воздух полнился влагой, отчего каждый вздох давался с трудом.
Если не делать остановок, то до колодца можно добраться за полдня – так сказал Глен, объясняя принцессе путь. Если он и был удивлен желанием Айи вновь найти Чаод-Мирио-Нас, то не подал виду. Бывший страж Винсента легко согласился сохранить эту поездку втайне от королевы – он хорошо понимал желание монаршего ребенка вырваться из столицы хоть на день. В прошлый раз именно эта поездка помогла его ныне мертвому господину набраться сил, выбросить из головы дурные мысли.
Одно лишь осталось непонятым между бывшим охранником Винсента и принцессой – стойкое нежелание последней взять Глена с собой. Но выработанная за годы службы привычка подчиняться взяла свое, и он закрыл глаза на проделки монаршей дочери, как сотни раз до этого потакал прихотям ее брата.
Глаза Джонаса слезились от ветра, а пальцы немели, сжимая поводья. Лошади галопом неслись по открытой местности, и драконьего сына била крупная дрожь. Но от холода мерз только он – Долор, привыкший к ледяным ветрам, уверенно вел своего скакуна вслед за огненной красавицей Баркарой. Строптивая лошадь неслась по дороге будто на крыльях; ее пламенные копыта оставляли выжженные следы на мерзлой земле, а в развевающихся языках огненной гривы пряталась от холода Айя. С Баркарой она не чувствовала страха перед неизведанной дорогой – ее лошадь могла найти путь назад, даже заблудившись в пустоши, где ориентирами были бы только черная земля и небо.
– Айя, – сквозь свист ветра донесся взволнованный голос Джонаса, и принцесса нехотя подняла голову. Она посмотрела туда, куда указал друг, и внутри что-то оборвалось. Страх сжал ребра, и Орлица остановила Баркару, натягивая поводья до самой шеи. Рядом с ней замер Глубина, подняв голову к небу. Судя по его настороженному лицу, он видел то же самое.
Владыка над их головами пришел в движение. Это сложно было рассмотреть, находясь в столице, – необъятное тело Санкти оставалось неподвижно, как и его раздвоенный хвост, по-прежнему накрывающий часть морских просторов. Двигалось только крыло, укрывающее вспаханные поля аж до самого маяка. Там, где оно плотно соприкасалось с хвостом другого Владыки, защищающего часть моря и земли в глубине континента, появилась брешь. Светлая тонкая полоса, не больше десятка метров в ширину, расчертила Мертвое море. От этой полосы до путников простирались километры пути, но маги не смели сдвинуться с места. Они с ужасом наблюдали, как полоса расширялась и удлинялась, дотягиваясь до линии берега. Как она поднялась по холму и замерла, а после затянулась обратно.
Перед Джонасом в седле заворочалась Лацерна. Подняв сонную морду вверх, она принюхалась и вновь уложила голову на лапы. Дракониха заснула, в то время как и ее хозяин, и его спутники не могли прийти в себя. Они стали свидетелями движения Санкти и приняли это на свой счет, впрочем, как принял бы и любой другой маг, увидь он то же самое.
– Нам лучше вернуться назад, – не выдержав, первым предложил драконий наследник. – Это предупреждение. Владыки не хотят, чтобы мы продолжали свой путь.
– Я быстрее поверю, что Владыке стало тесно, и он чуть подвинулся. Проводить вечность в одном положении утомляет. Не нагнетай, Джонас, – попросила Айя, удерживая поводья. Ее лошадь гарцевала, желая сорваться в путь, уподобляясь своей хозяйке.
– Будь Владыка действительно против нас, тень разорвалась бы над нашими головами.
Ища подмоги, Джонас перевел взгляд на охранника Айи. Тео не спешил перечить принцессе, и драконий сын нутром чуял, что у него намного больше причин молчать, чем ранее ему казалось. Долор вел себя скованно с самого утра, так и не рассказав принцессе о том, что происходило с ним в мерличьем саду. Джонасу было интересно, как охранник обманул мерлика, но Айя не хотела расспрашивать Тео. Она вела себя так, словно с Долором ничего не случилось, сбивая с толку и без того запутавшегося друга.
Айя пришпорила лошадь, и Баркара ринулась вперед; бессильному магу ничего не оставалось, как последовать за подругой.
Время пыталось побороть глубины Чаод-Мирио-Нас, но его строили на века – четырехугольное равностороннее сооружение, которое сужалось вглубь, пережило много сотен зим без человеческого присмотра. Колодец построили вблизи полей, которые сейчас пустовали, и собранную воду использовали для полива урожая в засушливые летние дни. Каждая грань колодца длиною
