Ага… Это я так думала, когда, зевая, замешивала простейший разлагающий концентрат. Часа через два мое обозленное высочество начисто забыло, что уже почти сутки остается без сна. А к утру из моей гудящей головы вылетело и собственное имя.
— Ну как? — раздался смутно знакомый голос у меня за спиной, когда я, наконец, потушила горелку под маленьким котелком, где вскипела точная копия уничтоженного завалом зелья.
— Гениально! — выдохнуло мое увлекшееся высочество, даже не обернувшись, любуясь перламутровыми переливами жидкости. — Раньше такое никому и в голову не приходило! Использовать связующую силу алекота одновременно с экстрактом клей-травы и ликосьена! Вытяжки из крови грабожника и…
— Аленна! — повысил голос Па.
Я подняла на него мутные глаза:
— А?
— Что это за зелье?
— Это… У него нет названия. Я никогда такого раньше не видела.
— Аленна, — царственный родитель заговорил нежно, словно с умственно отсталой, — скажи папочке, что делает это зелье с тем, кто его выпьет?
— Вряд ли его пьют. Разве что самоубийцы, — я тряхнула головой, кое-как приходя в себя, и присела на край стола. — Это жидкое белое железо.
— В смысле?! — опешил Па.
— Окуни в эту дрянь любой предмет, и он покроется тончайшей пленкой, которая не пропустит никакие проявления Силы. А некоторые составляющие позаботятся о том, чтобы сия пленочка не имела ни малейшего отверстия.
— И много его надо?
— Моего котелка хватит, чтоб превратить эту комнату в камеру из белого железа, — поежилось мое внезапно вспомнившее недавние ночные приключения высочество. Как раз сетью из такого неприятного материала меня и пытались спеленать ночные разбойники.
Па смерил тяжелым взглядом три здоровенных котла, которые я откопала, соскребая со стенок остатки зелья, и нервно дернул подбородком:
— Боевики чтоб тут дежурили неотлучно. Болтуны будут проводить дальнейшие научные изыскания в уютных каменоломнях на тролльем плато. Все ясно? — Один из научников громко икнул. Удовлетворившись таким ответом, царственный родитель снова повернулся ко мне. — Пошли.
Выбирались мы тем же запущенным низким коридором. Пару раз зубцы короны противно скрежетнули по каменному своду. Но Па, задумавшись, этого даже не заметил.
— А как-нибудь по-другому пройти нельзя? — рискнула нарушить тишину я, в очередной раз передернувшись от отвратительного скрежета.
— Есть вентиляционный лаз, которым пробрались дети, — хмыкнул правитель. — Если ты предпочитаешь передвигаться ползком…
— Да нет, — желание ползать по тесным шахтам прошло у меня еще лет тридцать назад вместе с юношескими прыщами. — И так сойдет. Только корону сними — поцарапаешь.
Па сунул неудобный головной убор под мышку, предварительно смахнув с главного брильянта собранную с потолка паутину.
— Всем-то эта жестянка покоя не дает, — проворчал он.
— А я не о короне беспокоилась, — огрызнулось мое невыспавшееся высочество. — Ты ею казенный потолок поцарапал.
— Потолок… — буркнул Па. — Не о потолке надо сейчас думать! Не о потолке!
Нотки пафоса, проскользнувшие в его голосе, как обычно, разбудили мое ехидство:
— Вот! Все так говорят и ремонт по семь тысяч лет не делают! А когда камни за шиворот посыплются — поздно будет думать!
— Уж лучше бы камни, — не принял шутку он и, остановившись, посмотрел мне в глаза. — Ты, я вижу, не понимаешь, чем это все пахнет.
— Пылью, — чихнула я, случайно сдув свисающие между нами лохмотья паутины прямо ему в лицо.
— Заговором! — рявкнул Па, отплевываясь.
— Да ну… — отмахнулось мое легкомысленное высочество. — Кто-то из прислуги возомнил себя великим зельеваром и устроил нелегальную лабораторию в пустом подвале. А у него случайно получился гениальный состав. Вспомни, как я сама камнежорку сварила, за которую мне потом ифитово звание прилепили?! Мне тогда всего пятнадцать было!
— Ты — королевская дочь, учившаяся зельеварению с детства! — отмахнулся Па. — Лучшие учителя вдалбливали в твою упрямую голову свойства веществ и трав. А этот твой самоучка откуда взялся?! Где набрал недешевых, между прочим, ингредиентов? Еще и такого же гениального артефактора где-то нашел, да?
— Па! Это паранойя! — тоже повысила голос я. — Против чего заговариваться?! Кто?! Чушь это!
— Хорошо, если так, — правитель внезапно сник, опустив плечи, и снова зашагал по коридору, но уже медленно, едва не шаркая по загаженному каменному полу.
— Па? — позвало мое ошарашенное таким резким перепадом высочество.
— Дети влезли по вентиляционной шахте, — тихо заговорил он, не останавливаясь. — Охранное плетение, стоявшее там, должно было снести им головы, а вместо этого врезалось в стену. Тот, кто его поставил, сил не пожалел: тряхнуло знатно, сама видела, но не подумал о детях. Расчет строился на рост взрослого человека. Окажись малышня чуть повыше, и стало бы у меня на трех наследников меньше.
— Почему на трех? — не подумав, ляпнула я.
— А ты так и не прочитала книгу об ученичестве?! — моментально завелся Па.
— Я читала. Наверное, еще не дошла до…
— До ручки ты еще не дошла! — рявкнул царственный родитель. — Все остальные значимые вершины непредусмотрительности и глупости моя драгоценная дочь уже покорила! Истинное ученичество, дубина! Истинное! Оно потому так и зовется, что относится к истинным, нерасторжимым обетам, данным нам Создателями! Принимая наставничество, ты взяла на себя ответственность за жизнь этой девочки! Если она погибнет до совершеннолетия, то и ты отправишься в Бездну следом за ней!
Что-либо отвечать я не рискнула, и мы в молчании вернулись в малый кабинет. А там вовсю… Нет, это уже наваждение какое-то! Почему, если я куда-то возвращаюсь, там или воняет, как на скотобойне, или кто-то ломится в дверь, как глухой мастадонт?
— Проходной двор… — буркнул Па, снимая блокирующее плетение.
— Ваше… — буквально ввалившийся через внезапно распахнувшуюся дверь стражник недоуменно повел головой, увидев перед собой пустой трон. Па кашлянул.
Служивый маг развернулся на сто восемьдесят градусов:
— В-ваше… — задыхаясь начал он.
— Что за вопли?! — царственный родитель, как всегда, не вовремя включил «правителя». — Вы забыли, с кем разговариваете?!
«Зря он так, — успела подумать я, глядя, как посетитель опускается на одно колено, следуя регламенту внеочередного доклада царствующей персоне. — Ведь явно же что-то срочное…»
— Ваше величество, позвольте мне говорить.
— Вот, так-то лучше, — проворчал Па, поправляя корону, и
