Лейтенант занял место посторонившегося полковника, однако сколько ни посылал требования, ответ был один – «массив данных отсутствует».
– Что это может означать, сэр? – спросил лейтенант, хотя ответ напрашивался сам – рядов с тензорами и самих позиций с их гарнизонами больше не существует.
– Неужели мы допустили столь страшную ошибку? – произнес полковник.
С полминуты они молчали, представляя картины одна страшней другой.
– Что ж, у нас еще есть канал связи с Четырнадцатым отрядом. Томас Брейн обещал быть на связи.
– Думаете, он ответит? – едва слышно спросил лейтенант.
– Попробуем связаться. Это последнее, что нам остается.
Полковник придвинул аппарат, слишком громоздкий из-за необходимости выдерживать сверхсекретные режимы, и, сняв трубку, набрал известную только ему комбинацию.
Ответили почти сразу.
– Алло…
– Томас Брейн, это вы?
– Я, сэр.
– Фу! Я уж думал… Мы тут предполагали все самое страшное! Что там у вас происходит?
– Идет дождь, сэр.
– Какой дождь?
– Теплый дождь, сэр. Ливень.
– А снег? Как все происходило? Вы слышали эхо?
– Я ничего не слышал, сэр. Я шел с обеда в казарму, когда…
– Когда что, Томас? Дайте больше подробностей – пожалуйста!
– Это как какой-то электроприбор или бетономешалка. Знаете, такие есть на стройках. Они мелют, жужжат целыми часами. И в конце концов перестаешь замечать это жужжание. Просыпаешься, а оно уже жужжит за окном, ложишься спать – то же самое. И потом, посреди ночи, когда ты уже спишь, они ее отключают. И все – полная тишина, но тишина будит, как раздавшийся выстрел. Оно отключилось, сэр.
– Я понял, Томас, понял. И что потом? Что со снегом?
– Снега больше нет. Сейчас из окна я вижу траву. Нестриженый запущенный газон на всей территории базы. Часть ее еще желтоватая, но есть уже и зеленые кустики. Это очень необычно, сэр, мы здесь к такому не привыкли.
– А где все? Что делают бойцы?
– Бойцы? Бойцы пляшут под дождем, бегают босиком как очумелые. И я, сэр, пойду к ним. Извините меня, сэр. Я специально ждал в казарме, когда вы позвоните, – ведь вы обязательно должны были позвонить, когда все это случится… Я пойду…
И он ушел, не забыв выдернуть все коннекторы аппарата, а потом оторвать их от шнуров – так его учили очень давно и очень далеко от этих мест. Просто машинальная память и следование инструкциям.
А снаружи все так же шел дождь, изливаясь из низких туч, которые проносились, гонимые ветром, и не боялись тратиться, тратиться и еще раз тратиться над этой безымянной долиной.
Перед тем как ступить в теплую, струящуюся между травами воду, Брейн снял ботинки и побрел в сторону некогда запретной линии – границы, отделенной длинной чередой тензоров, которые теперь лежали на дне ручьев, среди спутанных трав, и никому до них не было дела.
А там, на поле, бегали, орали и сбивали друг друга в теплые ручьи солдаты. И Брейн бегал среди них, и кричал, и толкался, сбивая их в воду, и они сбивали его.
А потом его вдруг затошнило, и он остановился. И встал на колени, ожидая, что его вывернет наизнанку. Но не вывернуло. Он просто потерял сознание.
113Яркие сполохи дневного света. Белые стены, зеркала и шепот персонала. Они пробегали мимо, украдкой бросая взгляд на искаженное мышечной судорогой лицо, и бежали дальше по своим делам. Брейн их видел и даже пытался заговорить с ними, но ничего не получалось. Пачка трубочек, панелек и тонких проводков, проходивших через его рот и гортань внутрь организма, не давала произнести ни звука.
Потом была пауза. И он снова увидел внешний мир, но уже без всего этого трубочно-проводкового фарша во рту.
Рядом сидела медсестра лет тридцати пяти – еще вполне ничего, Брейн это особо отметил. И она, день за днем, переклеивала на его лице свежие датчики, пока он не заговорил.
– У тебя классная задница… Элеонора…
Негромко сказал, чтобы услышала только она, а эта дура завизжала и выбежала из палаты, а ей на смену вернулся строгий такой доктор-гоберли с дюжиной гаджетов на груди, и каждый из них имел свой разъем для подключений.
Поначалу Брейн хотел затаиться, подождать, пока вернется эта дура с замечательной задницей. Но доктора было не обмануть.
– Да он дышит! Да он дышит самостоятельно! Леон! Леон!!! Дай нам кислорода в смеси! Кислорода дай!..
114Большое окно, много света, но за окном защита из фасеточной брони. Почти прозрачная.
Брейн стоял в просто обставленном помещении с белыми стенами и смотрел в это окно, на стену противоположного строения. Он пытался вспомнить, что напоминает ему здешний запах. Что-то очень знакомое, но забытое. Раньше Томас помнил этот запах, он встречался ему довольно часто.
Стоящий справа бодигард-суперколвер вздохнул и почесался. Тот, что был слева, вел себя безупречно и беззвучно, словно в засаде.
Они эскортировали Брейна от самого порта, куда его доставили спецрейсом в сопровождении полудюжины охранников. Но те были в военной форме, а эти в дорогих костюмах – положение обязывало.
И да, теперь Брейн вспомнил, чем пахло там, в порту, едва только его вывели из салона на воздух. Подгоревшим молоком. А здесь, в помещении, – скошенной травой. Едва заметно, но он теперь это вспомнил и улыбнулся.
Открылась смежная с другим помещением дверь, и оба охранника вытянулись. Появился полковник в пехотном мундире, необычно высокий для канзаса. Он молча оглядел всех троих и, не проронив ни слова, вышел через ту же дверь. И снова стало тихо.
Тот, что справа, снова вздохнул, тот, что слева, чуть качнулся на каблуках. Разминался.
Смежная дверь снова открылась, и в сопровождении полковника-канзаса вошел высокий чин в мундире космического флота – суперколвер с каким-то пустым взглядом.
– Сопровождение, можете быть свободны, – сказал он, и рослые охранники, сделав шаг назад, бесшумно исчезли, даже дверь не скрипнула.
– Хин, вы тоже.
Видно было, что канзас не одобряет такого решения начальника, однако он подчинился.
Суперколвер стоял метрах в трех от Брейна и молча его рассматривал.
– Давно не были в Метрополии, майор?
– Давно, сэр.
– Наслышан о ваших подвигах. Даже захотелось увидеть лично.
– Польщен, сэр.
– И мой предшественник тоже хотел вас видеть, а его предшественник наблюдал вас через обратное зеркало. Всех вы интересовали.
– А чего такого во мне интересного, сэр?
Суперколвер вздохнул и слегка выгнулся назад, как будто его мучила боль в спине.
– Вы, майор, «птенчик адмирала Айка». Помните такую личность?
– Я слышал это имя, сэр, но не более.
– Вы в курсе, что вас не единожды должны были списать?
– Я догадывался, сэр, и даже ожидал этого. От «конторы» не сбежишь.
– Не сбежишь, – кивнул суперколвер и прошелся до окна и обратно.
– По закону жанра я должен поставить точку в этом затянувшемся деле.
– И для этого меня сюда тащили? – усмехнулся Брейн.
– А сами-то вы чего хотите, майор?
– В смысле?
– Какую хотите награду? В конце концов, вы решили задачу, решения к которой, как считалось, не существовало. Неизвестно,
