Он куда-то ушел, а когда вернулся, то держал в руках две бутылки. Коричневый напиток в этих бутылках пах сильно и резко, но приятно. Когда я попробовала, то рот мне словно огнем обожгло. Но имбирь и сахар смягчили вкус, и мне даже понравилось. А потом стало так хорошо…
Я стала рассказывать, как ехала в Харбин. Как сперва добралась до Асахи, как потом оттуда поездом — до Тоямы. Набитый битком общий вагон, много парней-новобранцев, едущих в армию. Почти каждый из них лез знакомиться, но как только узнавал, что я еду к брату и жениху в Харбин — тут же извинялись и начинали наперебой угощать всякими домашними вкусностями.
Потом Тояма и пароход, шедший во Владивосток. На нем тоже полным-полно солдат. Отдельный батальон КИМ. Разузнав о цели моего пути, они взяли надо мной шефство, кормили из солдатского пайка и даже выделили место для сна, специально завесив его шинелями. И еще мне удалось помыться. Это было чудесно: горячая вода, которая льется из трубы сверху. Ну, а то, что рядом целая куча парней — так что ж. Не лезут, не пристают, не лапают — чего же еще? Мне даже дали вкусно пахнущее мыло и совсем новенькую мочалку.
Во Владивостоке — опять поезд. И снова мне все помогали. А один попутчик — солдат Кадо Хонда, оказывался знаком и с братом, и с Всевородо. Он возвращался из госпиталя, и всю дорогу рассказывал мне какой у меня хороший брат, и какой замечательный Ворокофу-доно. Какие они герои, как преданно служат делу Товарища Его Божественное Величество Императора.
Исиро и Всевородо слушали внимательно, только мне показалось, что Всевородо все время старается не засмеяться. Разве я рассказывала что-то смешное?
Мы еще выпили и мне стало совсем хорошо и легко. А Всевородо-сан не такой уж и длинноносый. И даже симпатичный. Не красавец, конечно, но ведь и я — вовсе не Нанивая Окита[25]…
Брату захотелось музыки. Он дал пятьдесят сен музыкантам, и они начали играть что-то веселое. А брат и Всевороду еще выпили. И еще. А потом Всевороду вдруг встал, подозвал музыканта и дал ему десять рублей. Те заиграли, а они с братом запели:
Здесь, в Маньчжурии,
Удалённой от родины на сотни ри,
Под освещённым красным закатным солнцем
Простым могильным камнем — мой друг[26].
Это была грустная песня. Но Исиро и Всевородо пели ее так, что даже мне вдруг захотелось пойти в бой. А другие солдаты подхватили, и принялись стучать в такт по столам.
Помню, в прошлом году, как отплыли на корабле,
И скрылась из глаз родимая сторона,
Находясь в море Гэнкай[27], мы пожали друг другу руки
И познакомились, назвав имена.
А потом и сигарету одну
На двоих делили,
И письма пришедшие показывали друг другу,
Много раз рассказывали о себе.
Я чуть не заревела. В это время Всевородо обнял Исиро за плечи, а брат вытащил длинный кинжал и вскинул его вверх. И все солдаты заорали «Банзай!» и «Ура!». А когда песню допели, и музыка кончилась, Всевородо вдруг как рявкнет что-то на северном языке. И все вокруг снова: «Ура! Банзай!»
Исиро довел моего жениха к столу. Гляжу, а ноги-то его совсем не держат. Тут брат меня за плечо схватил и шепчет:
— Не будь дурой, Хана! Тащи его к себе в комнату! Всевородо — честный, если вы проведете ночь вместе, то он обязательно на тебе женится! Поняла?!
Шепчет-то он шепчет, только я вижу: глаза у Исиро кровью налились. С ним сейчас спорить нельзя.
Постоялый двор, где я сняла комнату, был совсем недалеко. Брат довел Всевородо туда, а потом помог затащить его ко мне. Я футон расстелила, Всевородо раздела и уложила. А самой куда деваться? Легла рядом с ним. Хотя уже и весна наступила, а в Маньчжурии холодно. Прижалась к нему, чтобы согреться, а самой так страшно: что-то сейчас будет? Подружки, что замуж вышли, говорили: будет больно и кровь. А Всевородо только зарычал как медведь, сграбастал меня, прижал к себе, но так и не проснулся. Я ждала-ждала, и тоже задремала…
— Твою же мать!..
Всеволод тяжело приподнялся и помотал головой. В ней, то есть в голове, буксовал «Камаз». Парень откинулся назад. Стало еще хуже: теперь «Камаз» буксовал на подъеме. И, кажется, в мороз. Окружающее пространство огласил риторический вопрос:
— Ну вот почему, если вчера было очень хорошо, то с утра обязательно будет очень плохо? И даже еще хуже!
Сразу же, сквозь рев «Камаза», пробилось: «Кажется, однажды я уже это говорил…»
— Господи! Ну зачем же я столько пил?!!
Он попытался найти какое-нибудь положение, при котором будет не так отвратительно, но, разумеется, не нашел. «А с чего это я так нажрался? — подумалось вдруг. — Вроде ж была какая-то причина?..»
— Ё…! Вчера ж к Исиро сеструха приехала!
Не обращая внимания на все так же буксующий «Камаз», в голове вспугнутыми курицами заметались мысли: «Вот, б…! Вот же ж я опозорился!.. Черт, теперь эта Хана на меня и не взглянет!.. Б…! Такая красивая девчонка — мечта просто, а я… Осел я лопоухий: такую девку прозевать!.. Папаня узнает — год подкалывать будет! И за дело!.. Вот же я кретин!..»
В отчаянии Всеволод стиснул кулаки и вдруг услышал, как слева кто-то пискнул. Еле слышно, точно мышонок. Парень повернул гудящую голову, с трудом разлепил глаза и… не поверил тому, что увидел. Рядом с ним на его руке лежала Хана Танака. И, судя по всему, никакой одежды на ней не имелось…
«Вот же я сволочь! — затосковал Волков. — Пидор, б…! Сука! Нашел кого! И у кого! Мне ж Исиро такого пьяного выверта с сестрой в век не простит!.. — Но неожиданно явилось спасительное, — Женюсь! Исиро ж хотел, чтобы мы поженились — вот и женюсь!»
Мысли помчались галопом: «Прямо сейчас… ну, вернее — как только в относительный порядок себя приведу — веду девку в штаб дивизии, пока она не опомнилась. Там пишу заявление на брак — авось она и очухаться не успеет!»
Поблагодарив про себя отца, который еще в прошлом году выслал ему аккредитив аж на тысячу рублей — типа «на всякий непредвиденный», похмельный Всеволод принялся соображать: что потребуется для свадьбы? «Бате телеграмму отобью, — рассудил он на удивление для своего состояния здраво. — Приехать бы он все равно не смог, но в известность поставить-то надо!» Затем он уткнулся в размышления о белом платье и фате для невесты, и тут же впал в ступор: он не имел ни малейшего понятия о принятых у японцев свадебных обрядах. А может там платье нужно красное? Или вообще кимоно какое-нибудь? И
