– Да, пожалута.
– Ладья Томас? – послышался новый голос.
– Угу?
– Это Ингрид.
– Что?
– Я проверила ваши записи за весь год, и это имя нигде не упоминается.
– Чет. А ее то-ниуд еть? – спросила Мифани.
– Прошу прощения? – Ингрид сдвинула брови. Мифани умоляюще посмотрела на доктора Оливье. Тот, очевидно, легко понимал язык «не смыкающихся челюстей».
– Она спросила: «Еще что-нибудь есть?».
Мифани попыталась согласно кивнуть, но сумела лишь выразительно моргнуть.
– Простите, вы хотите, чтобы я проверила еще какое-то имя? – спросила Ингрид, сбитая с толку.
– О-о! – воскликнула Мифани, в бессильном отчаянии тряся своим успокоительным медведем. – Ххгх!
– Ладья Томас, – с укором произнес доктор Энджел, – мы поместили вам в рот острые лезвия. Поэтому вам лучше сейчас не трястись. – Мифани закатила глаза.
– Вы хотите, чтобы я проверила расписания кого-то другого?
– Угу.
– Хорошо, ладья Томас.
– Ладья Томас, – сказал доктор Вайс, – вы знаете, откуда у вас появились эти шрамы в горле?
– Анды?
– Нет, гланды у вас на месте, – ответил доктор Оливье. – Ох, еще и кариес!
– Ну, – сказал доктор Энджел. – Раз уж мы здесь, это можно исправить.
– Удалось поспать во время МРТ? – спросила Ингрид, когда они медленно шагали по коридору Ладейной.
За ними шли двое громил, которые заполняли собой весь коридор и задевали висевшие на стенах картины. Мифани только посреди медосмотра поняла, что они были приставлены не только для того чтобы защищать ее. Им также было приказано ее убить или хотя бы задержать в случае, если бы у нее обнаружили имплантат Правщиков.
– Немножко, – ответила Мифани раздраженно. – Так что, нигде не попадалось этого имени?
– Нет. И еще, это было нелегко, но я договорилась, чтобы все неличные дневники остальных членов Правления тоже проверили.
– И там ничего?
– О бельгийцах – ничего, – с сожалением ответила Ингрид.
– Черт, – вздохнула Мифани. – Ладно, скажи лучше, сколько еще тестов мне надо пройти?
– Анализ крови, мочи, мокроты, кала, волос, отпечатки пальцев, осмотр глаз, ушей, ДНК и еще надо будет провести несколько минут внутри устройства, которое техники прозвали «роем пчел».
– Почему это? – спросила Мифани с подозрением. – Оно что, жужжит?
– Да, наверное, – ответила Ингрид уклончиво. – После этого вас должны будут обнюхать собаки… – Она умолкла и продолжила просматривать свой список.
– Но собаки же не заметили Правщика, которого взяли люди Шонте, – заметила Мифани. – Они прошли мимо и даже не зарычали.
– Это верно, – подтвердила Ингрид. – Но Кловис полагает, что раз собаки взяли Ван Сьока, значит, попробовать стоит. А после собак – еще трое джентльменов, которые должны будут вас лизнуть.
– Лизнуть меня? – переспросила Мифани, ужасаясь.
– Да. И, к слову, нам очень повезло. Всего у нас было только два человека, которые достаточно квалифицированы для лизания, но затем удалось забрать еще одного студента из Имения. На самом деле вам стоит их пожалеть, потому что это наши единственные лизуны и им предстоит лизать каждого члена Шахов.
– А сколько этому студенту? – спросила Мифани бессильно.
– Семнадцать.
От услышанного у Мифани все перевернулось внутри.
– И где он будет меня лизать?
– В смотровой, – ответила Ингрид.
– Что? Нет, я имею в виду, в каком месте моего тела они будут лизать? – спросила Мифани.
– Кончик указательного пальца правой руки, – ответила Ингрид, словно сообщая что-то само собой разумеющееся.
– О, слава богу, – облегченно выдохнула Мифани.
– Ну право, ладья Томас, а вы что думали? – весело спросила Ингрид. – Что они будут вылизывать каждый дюйм вашего тела?
– Глупо, я знаю. – Мифани слабо усмехнулась.
– Очень глупо, – согласилась Ингрид и снова уткнулась в список. – У нас ведь нет на это времени.
32
Дорогая ты!
Я всерьез думаю, что заслуживаю уважения за то, что не стала алкоголичкой в свете неоднократных пророчеств относительно своей судьбы. Но я всегда была осторожна насчет выпивки. В Имении алкоголь был строго воспрещен. «Ясный разум и чистое тело – вот идеальное оружие», – говорил один из преподавателей. Конечно, если сильно захотеть, что-нибудь достать можно всегда. Время от времени какая-нибудь группа ребят выбиралась в соседнюю деревню – или по крайней мере пыталась это сделать. Хотя мы находились на острове, так что это было непросто. И, как сама можешь представить, наши учителя были хорошо обучены искусству слежения.
Но для тех, кто хотел просто чем-то закинуться, у нас была девочка, от чьих волос можно было опьянеть, если чуть-чуть их съесть.
Или парень, который мог тебя вырубить, дотронувшись кончиками пальцев до твоих глаз, но я никогда не желала испытывать это на себе.
Так, я отвлеклась от темы.
Через несколько недель после моего похода по магазинам в компании бессмертной греческой модницы я сидела у себя в кабинете и, потягивая кофе, наблюдала за восходом солнца. Обычно первой на работу приходила Ингрид, но в этот раз мне каким-то образом удалось опередить ее на несколько минут и заняться одним из своих любимых занятий: разобрать почту. Наверное, это следствие жизни в Имении, где никто никогда не получал писем, а ведь я их просто обожаю. Как правило первой их просматривает Ингрид, но в сейчас это сделала я – и именно я обнаружила ту загадочную посылку.
Бо́льшая часть почты не представляла особого интереса. Пара научных журналов по нервной системе и нейроанатомии (я изучаю много всего). Служебные записки из Имения, Флигеля, Крепости висельников и Верхнего дома. Кутюрье из Глостершира был задержан за использование грызунов в качестве крепостных рабочих. Идиотам из передвижного леса недвусмысленно приказали прекратить травлю фермеров-одиночек. Бухгалтерия собиралась пересмотреть запросы ученых на поставку клейдесдалей. Еще среди почты оказалось приглашение на ежегодную рождественскую вечеринку для Правления, которая должна была пройти в доме Конрада Грантчестера. Туда приглашались все члены Правления и их семей.
Конечно, поскольку семьи у меня не было, там на меня обычно обрушивалась жена кого-то из коллег и пыталась с кем-нибудь меня свести. Не знаю, это их мужья приходят домой и рассказывают о старой деве с работы или просто это настолько заметно, что я одинока. Единственное мое утешение – это что они делают то же и с Гештальтом.
Ну и ладно. По крайней мере, это дает мне веские основания носить одно из платьев, что выбрала для меня Лиза. Только, конечно, не то малиновое. И не то фиолетовое с тесемками и мини-турнюром. И определенно не то, которое с перьями. Перебирая в уме свои наряды и мысленно вычеркивая каждый из них, я добралась до посылки. Вот черное платье могло бы сгодиться, если бы кто-нибудь помог мне разобраться с тем, как переплести в нем все ленты. Я машинально разрезала скотч на коробке. Честно сказать, я не отказалась бы надеть ожерелье с опалами. Но платье, которое, как сказала Лиза, мне следует носить с ним, имело слишком большой вырез. Причем и спереди,
