– А блинчики любишь? – поинтересовалась она, откусывая черничную сладость, которую ей подали в гостинице. – Я вот очень. Лучше бы ты об этом упомянула.
Честно говоря, я нахожу все это довольно тревожным. У меня достойная, комфортная жизнь. Но это – немного выходит за рамки, впрочем, кое-как приспособиться мне удалось. И все, что я могу теперь сделать, это собрать картину по кусочкам из того, что выяснила.
1. Я знаю, что ты забудешь все, что знаю я. Почему – понятия не имею, но я постараюсь подготовиться и сделать так, чтобы тебе все это далось как можно легче.
2. Я знаю, что на меня или на тебя нападут, но кто-то из нас отобьется. Ставлю на то, что последнее – твоя заслуга. Я хороший организатор, но не боец. Значит, синяки, наверное, мои. Во всяком случае мне так кажется.
3. Я знаю, что люди, которые на меня нападут, носят латексные перчатки, и это очень важно. Понимаю, звучит будто это пустяк или какое-нибудь случайное извращение. Ты не считаешь это значимым, но я считаю и, если хочешь, могу пояснить. Пока тебе нужно знать только то, что кое-кто, кому я должна была доверять, решил, что меня следует устранить. Я не знаю, кто именно. Не знаю почему. Может быть, из-за того, чего я еще даже не совершила.
Я не могу быть абсолютно уверенной, что ты прочитаешь это письмо. Не могу быть уверенной даже, что ты прочитала первое. Я просто положила по копии во все свои пальто и куртки, чтобы ты наверняка смогла их найти, когда они тебе понадобятся. Мне остается лишь надеяться, что мое ограниченное знание будущего принесет тебе пользу и ты раздобудешь кое-какую информацию сама.
И что я буду в пальто, когда это случится.
Как бы то ни было, нам следует смотреть фактам в глаза. Ты должна будешь сделать выбор, я не сделаю его за тебя. Ты можешь отказаться от моей жизни и создать свою, новую. В таком случае тебе придется покинуть страну, зато к этому телу прилагается большая сумма денег – больше, чем нужно для комфортной жизни. Я оставила тебе инструкцию, как создать новую личность, а также списки имен и фактов, которые ты можешь использовать, чтобы себя защитить. Абсолютной безопасности это тебе никогда не принесет, но, по крайней мере, ты будешь защищена не хуже моего. А я подготовлена сама и помогу в этом тебе.
Либо ты можешь принять мою жизнь как свою собственную. Можешь выяснить, почему тебя предали. Я уже говорила, что у меня довольно хорошая жизнь, и это правда. Тело, в котором ты сейчас, обладает богатством, властью и знаниями, лежащими за пределами мечтаний обычных людей. Ты тоже можешь всем этим обладать, но этот выбор влечет за собой опасность. По некоторой причине с нами обеими обошлись несправедливо. Несправедливость против тебя состоит в том, что ты ничего не сделала, а против меня – в том, что я поверить не могу, будто совершу хоть что-либо, чтобы заслужить такое.
Вот такой перед тобой есть выбор. Нечестно? Несомненно. Но ты все равно должна его сделать. В конверте лежат два ключа, и оба предназначены для ячеек в Мансел-банк на Бассингтуэйт-стрит в Сити. В 1011-A лежат все материалы, которые понадобятся тебе, чтобы уйти, в 1011-Б – чтобы войти в мою жизнь. Я буду уважать твой выбор в любом случае.
Я желаю тебе только лучшего. Что бы ты ни сделала, будь осторожна, пока не откроешь ячейку. Помни, они хотят тебя убить.
С уважением,
Мифани Томас
Она положила письмо на стол и, взяв чашку кофе, подошла к двери на балкон. Затем, минуту поколебавшись, отбросила страхи.
«За мной никто не следил, – подумала она. – Там не может быть снайперов, поджидающих меня. Возьми уже себя в руки».
Открыв дверь, она вышла навстречу утру. Стояла приятная погода. Вокруг находились другие номера, в которых постояльцы ели примерно то же, что и она, и балконы, где так же наслаждались позднезимним солнцем и смотрели на тот же пар, что поднимался от бассейна с подогревом (сейчас полностью заброшенного). Но едва ли кому-то, кроме нее, сейчас предстояло решить, кем быть.
«Что ж, мисс Томас, ваша история весьма убедительна, – рассуждала она. – Вы намеренно пытаетесь заставить меня отправиться за некой справедливостью. Не даете никаких подробностей о жизни, которую я унаследую. Хотите пробудить мое любопытство. И хотя я до сих пор понятия не имею, кто я такая, мне кажется, будто я склонна к интригам.
Не знаю, досталась ли мне эта склонность от вас, – продолжала думать она, – но мне хватает ума понять, что эта ваша миссия – глупая затея. И меня ничуть не интересует ваше обещание “богатства, власти и знаний, лежащих за пределами мечтаний обычных людей”. Слышите ли вы меня где-нибудь на задворках своего сознания? Если да, то услышьте вот что: не льстите себе, дорогуша; ваша жизнь не имеет ко мне совершенно никакого отношения».
Она смотрела на облака и не могла вспомнить, чтобы смотрела на них когда-либо прежде. Она пила кофе и, хотя знала, что он был хорошим и что она любила его с молоком и сахаром, не могла вспомнить, чтобы пила его до этого. Она помнила движения, которые нужно совершать, чтобы плыть баттерфляем, но не помнила, чтобы когда-нибудь заходила в бассейн. Ей предстояло вспомнить еще много такого, что, знала она, будет приносить ей удовольствие.
«Если кто-то попытается меня убить, я хочу оказаться далеко отсюда и потратить как можно больше тех денег, что ты мне завещала. Там, где у тебя не хватило смелости, я восполню здравым смыслом». Она вернулась в номер, взяла ручку и твердо обвела: «1011-A».
Она лежала на кровати, положив на глаза по стейку и размышляя о том, что предпринять дальше. Ей требовалось разрешить несколько вопросов. Во-первых, как попасть в банк, не привлекая внимание (а, следовательно, и не нарываясь на кулаки) какого-нибудь психа с фетишем на хирургические перчатки? Во-вторых, когда она откроет дверь в новую жизнь, куда ей пойти? Первая проблема казалась относительно простой. Прошлой ночью она судорожно обналичила довольно существенную сумму. Определенно достаточную, чтобы взять такси и доехать до банка. Что же до второй, то стоило отметить, что мисс Мифани Томас, при всех ее очевидных недостатках, лгуньей не была. Поэтому она рассчитывала действительно обнаружить в ячейке 1011-A все необходимое. Томас сказала, что там лежат инструкции и советы для создания новой жизни. Конечно, оставался вопрос, почему Мифани Томас не предпочла сама забрать это богатство,
