– Если не получится взять – валим? – негромко спросил Орсон.
Он знал ответ, но хотел, чтобы ребята получили приказ не от него, а от временного командира.
– Если не получится взять – валим, – спокойно подтвердил Маккинрой. – Неделю назад Мегера проникла в систему Центра стратегического управления, и возникла реальная угроза начала ядерной войны. К счастью, программисты министерства обороны справились с проблемой и заткнули дыры, через которые влезла Мегера, но, как вы понимаете, отпустить ее мы не имеем права. Центр стратегического управления неприкосновенен – это закон. За всю историю Центр взламывали три раза, и все преступники были пойманы или убиты. Нам велено продолжить традицию. Еще вопросы есть?
– Почему послали нас, а не спецов GS? – спросил Дакота.
– Потому что Центр стратегического управления – это головная боль министерства обороны, сынок, – рассмеялся Эрл. – А именно министерство обороны будет платить тебе пенсию.
– Если он доживет, – уточнил Линкольн.
– Министерство обороны проследит за тем, чтобы он дожил, – парировал Эрл. – Я читал в газетах, что их ругают за потери.
Бен отвернулся, скрывая улыбку.
– А разве армию можно использовать на территории страны? – вдруг спросил Линкольн.
А вот теперь заржали все, причем без всякого стеснения, и даже Маккинрой присоединился к дружному хохоту.
– Что не так? – озадаченно спросил покрасневший Линкольн. – Чего ржете? Я знаю, что у нас секретная миссия…
– Мы в другой стране, сынок, – отсмеявшись, сообщил Маккинрой. – Здесь парням из министерства обороны разрешено стрелять в кого угодно.
– Я видел в аэропорту надпись: «State of France», – припомнил Линкольн.
– Но это не тоже самое, что State of Virginia, например.
– Почему?
– Потому что в мире много разных стран, и когда-нибудь ты об этом узнаешь, – произнес Маккинрой, утирая выступившую слезу. – Я даже немного завидую тебе, сынок: у тебя впереди столько нового…
Вновь послышался смех, но Орсон перекрыл его громким:
– Приехали, орки, к оружию!
И спецы стряхнули с себя веселье.
///Когда-то считалось, что воткнутые в головы чипы станут панацеей от преступности, – собственно, под этим соусом и продавливали их повсеместное внедрение. Умные люди: юристы и ученые, политики и психологи, полицейские и даже «вставшие на путь исправления» уголовники хором доказывали, что электронная система слежения станет непреодолимой преградой для бандитов. Согласитесь, глупо вырывать у проходящей дамы сумочку или влезать в чужое жилище, если вживленный чип постоянно определяется в Сети, хочешь ты этого или нет. Это не видеокамеры, которых всегда не хватает, не глобальная система распознавания лиц, которую легко обмануть с помощью «обложки»[6], созданной на продвинутом craft(art)[7]. Каждый чип привязан к DNA[8] владельца, работает только будучи вставленным в «гнездо», обмануть его невозможно, передать кому-то – нереально.
Твой чип – твой постоянный допуск в ar/G. Твой единственный документ, твоя единственная база данных.
Чип – это ты.
Умные люди добились постоянного подключения к Сети почти девяноста процентов населения, причем в крупных городах «балалайки»[9] стали обязательными, и благодаря им уличная преступность почти исчезла – отмороженные наркоманы, бросающиеся на всех подряд ради дозы, не в счет, а бандам, чтобы сохранить положение и оружие, пришлось превратиться в частные охранные предприятия. Однако уничтожить криминальный мир с помощью поголовного подключения не удалось: стараниями хакеров и радикалов в противовес ar/G возник outG – мир экранированных помещений, районов избирательно заглушенного сигнала и подземелий, до которых не добивали волны опутавшей планету ar/G. Преступники не исчезли, а вернулись туда, откуда вылезли в ХХ веке, – в темные углы, и теперь представлялись Орсону крысами: опасными и умными хищниками, способными выживать и охотиться в мире, который не сводит с тебя глаз.
Современным крысам кажется, что на нижних уровнях outG они в полной безопасности, но санитары больших городов давно научились вычищать зловонные норы – быстро и эффективно.
По протоколу первыми под землю отправлялись дроны-разведчики, целью которых было создание оперативной карты, вслед за ними летели ретрансляторы: зависая в узловых точках, на перекрестках и в коридорах, они обеспечивали устойчивый и мощный сигнал ar/G. И только после этого приходили дорогостоящие дроны огневой поддержки, оснащенные пулеметами или ракетами, способные отстреливать газовые и светошумовые гранаты, создавать пронзительное ультразвуковое излучение… Существовало огромное количество модификаций боевых беспилотников, и, как показал опыт, при поддержке «железяк» – наземных боевых роботов, они могли зачистить подземелье любого размера. Но за дронами все равно шли спецы – потому что умники из outG могли перехватить управление над любым устройством, а вот парни с пушками им были не по зубам.
Если верить медиа, спецы представляли собой отважных, сильных, красивых, идеально мотивированных патриотов, стоящих на страже Добра. Если же верить тому, что видишь вокруг, то они оказывались простыми ребятами со своими проблемами и заморочками, хорошо умеющими делать работу. В том числе – грязную.
///– Хаббл, это Орк, что у тебя?
– Вперед на сотню футов чисто, – доложил оператор, контролирующий поступающую с дронов информацию. – Движения нет, устройств нет.
– Люди?
– Нет.
– Дакота, веди свою группу параллельным коридором. Сотня футов.
– Принято, Орк.
– Выдвигаемся.
В бою время дорого, иногда – очень дорого, ценою в жизнь, поэтому никаких «господин полковник» или длинных имен – в эфире звучат исключительно позывные, которые члены отряда знают наизусть. Орсон – Орк, еще с академии, теперь он так называет подчиненных, Дакота – потому что из Дакоты, а зоркий оператор – Хаббл, в честь старого орбитального телескопа.
Спецы шли в боевых комплектах седьмого поколения, включающих кирасы из легчайшего пуленепробиваемого дюррилия, усиливающие экзонакладки и fullface-шлемы, на забрала которых выводилась текущая информация. Точнее, информацию можно транслировать или через забрало, или через установленные на глаза наноэкраны, но бойцы старой школы, к числу которых относилась почти вся команда Орсона, предпочитали оставлять взгляд чистым, а ориентироваться по забралу и командам оператора.
– Орк, впереди глушилка, – сообщил Хаббл. – Она заткнула двух разведчиков. Уровень потери сигнала – сто процентов.
– Нас ждут продвинутые умники, – пробормотал Орсон, жестом останавливая группу. – Эрл, что делать?
Полковник прекрасно знал, что делать, но с удовольствием позволил Маккинрою проявить себя.
– Хаббл, ты можешь удаленно накрыть глушилку?
– Нет, но я отправил дроны РЭБ[10], они будут у вас через четыре минуты и грохнут ее.
– Приказываю перейти в автономный режим, – подумав, распорядился Эрл.
«Правильно, – мысленно одобрил решение временного командира Орк. – Четыре минуты – слишком много, цель может уйти».
– Переходим на радио, парни, дальше работаем по-настоящему.
Дроны, Сеть, связь, интерактивная карта – современность осталась на границе действия глушилки, и теперь результат операции зависел исключительно от опыта и мастерства спецов.
– Люблю нашу работу, – пробормотал Дакота.
– Нравится рисковать головой?
– В тире стреляют только спортсмены.
– Поменьше кровожадности – Мегера нужна живой, – напомнил Маккинрой.
– Доставим в лучшем виде, – рассмеялся Дакота, но почти сразу оборвал смех. – Железяка!
– Вижу!
Через мгновение подал голос Эрл:
– Железяка!
А Орсон вскинул «зунду» и пустил в появившуюся машину реактивную гранату из подствольника, среагировав
