Урд указал на пастыря.
– Сними мне с этого копию до того, как пересыплется песок в часах.
Пастырь нервно затряс головой.
– Т-так не выйдет, отче. Гретель сегодня в хранилище, а больше никто не сможет…
Урд понял, к чему он клонит. Он должен взять дело в свои руки. Как обычно. Пастыри проводят жизнь в тени между полками, такими тяжёлыми, что их никогда не передвигают. Они живут для того, чтобы архивировать и регистрировать. Они понятия не имеют о том, что такое настоящий мир. В библиотеке Эйсвальдра нет слепых. Нет врагов. Нет опасностей. И никакое богатство не имеет здесь ценности. Самое важное событие в этой башне – падение книг.
Урд схватил книгу за корешок и вырвал из неё рисунок. Он улыбнулся пастырю, который ухватился за край стола и побледнел. Ноги у него подкосились. Хорошо. Получил урок и в следующий раз ответит «да».
Урд спустился вниз по лестницам и вышел из библиотеки, не удостоив взглядом пастырей, которые открывали ему двери. Он пересёк площадь перед библиотекой и стал искать кратчайший путь в лабиринте мостов и переходов. Он стал подниматься по ближайшей лестнице, неустойчивой каменной спирали, проклиная поколения имлингов, которые понятия не имели о городском планировании. Эйсвальдр был кошмаром. Лабиринтом. Башни и дома вырастали как грибы, когда в них возникала потребность. С неограниченными ресурсами Совета здания возводились в тот же миг, как появлялась мысль о необходимости их постройки. Он что, единственный имлинг, который пользуется головой в этом городе?
Он поднялся наверх и перешёл по мосту к залу Ритуала. Эта постройка была самой большой в Эйсвальдре и располагалась в самом центре города. Всё остальное было возведено вокруг зала Ритуала. Мир строился вокруг него. Он был высотой в три этажа, венчал его впечатляющий купол, покрытый плитками размером с ноготь. Они сверкали тысячью оттенков красного. Ничего удивительного, что в народе его называли «материнской грудью». Вполне подходит, ведь под куполом находился зал Совета. Именно отсюда Маннфалла тянула свои длинные руки, и именно здесь у Урда имелось своё кресло. А он уже опаздывает! На заседание, после которого он превратится в легенду.
Последний участок пути Урд шёл так быстро, как мог, но не так, чтобы вспотеть.
Украшение
Комната была почти пустой, исключение составляли только сундуки с его имуществом. Он жил здесь с двенадцати лет, но не так много вещей мог назвать своими собственными. Бо́льшая их часть была подарками или украшениями, в которых, по мнению Илюме, он нуждался. Но теперь Римеру больше ничего не требовалось.
Этажом ниже раздавались короткие приказания Илюме, после них начиналась бешеная активность. Слуги выносили последние сундуки и ставили их на повозки. На полу, где раньше стояли книжные шкафы, остались пыльные контуры. Ример открыл ближайший сундук. Одежда. Книги. Два перочинных ножа, рукоятка одного из них украшена серебром и золотом. Им никогда не пользовались. Ример даже не помнил, откуда он взялся. Он стал рыться дальше. Шкатулка… Куда они упаковали ту маленькую шкатулку?
Он открыл второй сундук. Бумага. Письменные принадлежности. Церемониальная одежда. Ремни. Амулет Всевидящего. Он провёл большим пальцем по ворону. Цепочка стала ему мала уже много лет назад. Он собирался поменять её, но руки не дошли. Теперь это уже не нужно. Теперь Всевидящего он носил гораздо ближе к себе. В сердце и в душе.
На дне сундука Ример заметил шкатулку. Она была обтянута шёлком и казалась мягкой на ощупь. Зелёный цвет был бледнее, чем он помнил. На крышке было вышито имя его матери: Геса.
Он открыл шкатулку и нашёл то, что искал. Кожаный ремешок с украшением. Овальный кусок раковины в серебряной оправе. Маленький кусочек оправы был отломан. Он повертел украшение в руках. На задней стороне ножом были сделаны зарубки. Увидев их, он испытал удивительное облегчение, как будто они могли исчезнуть сами по себе. Или как будто их никогда не было. Корявая буква «Р» с семью зарубками и «Х» с восемью. Счёт уже неверный. Он достал перочинный нож и нацарапал себе ещё одну зарубку. Одна зарубка за то, что он вытащил её из Аллдьюпы.
Ример улыбнулся. Он повесил украшение на шею и спрятал под одеждой. Он застегнул кожаную кольчугу и надел перевязь с мечами. Пора уезжать.
На улице всё уже было готово к отъезду, в том числе и Илюме. Она, разумеется, будет последней. Все ждали её. Ример уселся на первую из восьми повозок. Собрался большой караван с поварами, горничными, кучерами, лекарем и несколькими телохранителями. Дворецкий стоял на пороге и улыбался чересчур широко. В его задачи входило распродать оставшееся имущество, и он, без сомнения, хорошо заработает на сделке.
Илюме заставляла себя ждать. Ример пытался не раздражаться. Это её месть за сутки, на которые ей пришлось отложить отъезд, чтобы Ример сходил на церемонию похорон Торральда. Илюме и сама получала успокаивающие чаи от него. Средства, доступа к которым не было даже у её лекаря. Но оказать честь простому имлингу, придя на обряд сожжения? Это уже перебор.
Илюме выскользнула из дверей в светлой дорожной одежде. Ример вышел из повозки, подал ей руку и помог подняться. Она приняла его руку, возможно, для того, чтобы никто из свиты не догадался, что в семейных отношениях появились трещины. А может, у неё просто был хороший день. Ример воспользовался возможностью подтвердить два своих худших предположения.
– У нас будет много дел, когда мы вернёмся в Маннфаллу, – сказал он беззаботно. – Урд во Внутреннем круге и слепые, сбившиеся с пути.
– К счастью, это не твоя забота.
Ример улыбнулся. Он получил необходимые подтверждения. Всё оказалось так просто, что могло превратиться в анекдот.
– Даже трудно сказать, какая из этих проблем серьёзнее.
Если он и разглядел намёк на улыбку в уголках губ Илюме, то она мгновенно умерла.
– Поехали! – приказала Илюме.
Караван отправился в долгий путь в Маннфаллу.
Победа
Свет солнца проникал в зал Совета и отражался от арок свода. Двенадцать колонн, расположенных вдоль стен, подчёркивали круглую форму помещения. Каждую из них украшали зажжённые масляные лампы, хотя и дневного света в зале имелось в достатке.
Вокруг массивного овального каменного стола стояли они – белые кресла со спинками высотой в имлингский рост. Вдоль края стола шла золотая полоска. Имя каждой семьи тоже золотом было выгравировано напротив соответствующего места. Для написания имён использовался старинный шрифт, рунический предшественник современной письменности, но прочитать написанное пока можно было без труда.
В помещении находилось одиннадцать имлингов. Эйр – ворононосица – первой заняла место во главе стола. Урд быстро пробежал глазами по именам на столешнице, чтобы занять своё место
