УБИТЬ?!
Урд вздрогнул, а потом закашлялся и стал харкать кровью.
НАМ ВСЁ УДАЛОСЬ, ПОТОМУ ЧТО ОНА ЖИВА! КРУГИ ВОРОНОВ ЖИВУТ И УМИРАЮТ ВМЕСТЕ С НЕЙ! У ТЕБЯ ТОЛЬКО ОДНА ЗАДАЧА, ВАНФАРИНН. ТЫ ДОЛЖЕН ЗАЩИЩАТЬ ЕЁ ЖИЗНЬ ЦЕНОЙ СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ, ПОКА Я СНОВА НЕ СВЯЖУСЬ С ТОБОЙ.
Урд обхватил голову руками и свернулся калачиком. Это невыполнимое задание. Совет отреагирует незамедлительно и иррационально. Они убьют её. Если не найдут иных причин, то из страха перед слепыми.
Голос отступил, свобода была благословением для тела. Края раны закрылись. Мышцы расслабились. Урд перевешивался через край бассейна и ждал, когда у него появятся силы подняться. Боли раз от раза становились всё ужаснее. Всё потеряно, он не мог делать вид, что это не так. Если бы он был таким же, как остальные, то все знаки были бы напрасны. Но он был лучше них. Более бдительным. Всегда думал на несколько шагов вперёд.
Девчонка здесь. Она не должна была здесь появиться, во всяком случае, живой. Но Голос знал. И Дамайянти знала.
Круги воронов живут и умирают вместе с ней.
Урда обманывали. Его предавали. И как долго? С тех пор, как он получил кресло? Или всегда? Осознание вызывало ярость. Так очевидно. Так больно. Он боролся с инстинктами. Больше всего ему хотелось лечь на бок и не слышать никаких звуков. Вновь обрести силы. Покой. Вернуться мыслями назад и посмотреть на всё в новом свете.
Но ему предстояло сделать работу. Он должен найти членов Совета. Наверняка они уже собрались в куполе. Урд нашёл Поток и встал на ноги. Он вымыл руки и шею, надел воротник и удостоверился, что его одежда не испачкалась. Кровь медленно растворялась в воде. Она утекала по трубам в шлюзы, чтобы исчезнуть в сточных канавах Эйсвальдра.
Шпион
Эмблинг? Дитя Одина?
Всевидящий, храни нас! Почему ты ничего не сказала?
Но Ример понимал, что рассказать обо всём – не выход. И, конечно, она не могла признаться ему. Сыну Совета. Одному из них. С чего бы ей доверять ему? И всё же её страх был настолько велик, что она обратилась к нему за помощью. И не без оснований. Ример боялся, что она мертва, что разбилась во время падения в Равнхове. Возможно, скоро окажется, что это был бы не худший исход. Времени у Римера не осталось. Он должен действовать немедленно.
В зале Ритуала царил хаос, которого ранее эти стены не видывали. Одетые в чёрное и золотое стражи пытались держать строй, но имлинги орали и махали кулаками, как будто находились на рынке. Стражи на западной стороне зала получили приказ закрыть двери, а двери с восточной стороны были распахнуты перед толпами потрясённых имлингов, желающих уйти прочь. Прочь, в город, чтобы разнести ужасную новость. Человек в Имланде. А может, и слепые.
Дети Одина и слепые – это две совсем разные сказки, но Ример научился не недооценивать удручающую способность имлингов к упрощению в критических обстоятельствах. Достаточно посмотреть по сторонам. Торговец держит за руку сына и выталкивает из толпы у дверей женщину, чтобы протиснуться перед ней. Несчастная не отреагировала. Она уронила тонкую шаль, и её сбили с ног. Она лежит на полу, прижав руку к груди. Наверняка она сжимает ею амулет Всевидящего. Ример отбросил шлем в сторону, подбежал, повалил мужчину, прижал его коленом к полу.
– Открыть двери! Открыть все двери! Немедленно! – Ример воспользовался Потоком, чтобы его голос разлетелся по всему залу. У него не было никаких полномочий отдавать такие приказы, но его послушали. Он был новичком среди стражей, но оставался внуком Илюме. В кои-то веки Ример был рад своему привилегированному положению.
Услышав приказ, торговец перестал дёргаться. В зале никого не запрут. Все смогут свободно покинуть его, и бо́льшая часть имлингов делала это более чем охотно. Но несколько групп отказались уходить. Они напирали на стражей, которые стояли у лестниц. Они хотели получить ответы, хотели знать, что будет дальше. Кто оказался потомком Одина? Что она здесь делает? Защитит ли их Всевидящий? Ример не мог упрекнуть их. Он тоже должен получить ответы.
Он взлетел вверх по лестнице и прошёл в красную дверь. Кричащая толпа в зале Ритуала осталась у него за спиной. Юноша побежал вперёд. Он должен попасть в купол, и ему необходимо оказаться там до того, как соберутся члены Совета.
Галерея одной стороной из сводчатых арок выходила на один из садов, расположенных частично под открытым небом, частично под крышей. Ример узнал обеспокоенных Нолдхе, Лейвлунга и Ярладина. Их окружали стражи, которым отдавали противоречивые и не слишком взвешенные приказы. Остальных членов Совета не было видно. Сердце упало. Неужели он пришёл слишком поздно? Неужели они уже успели собраться? Никто не обратил внимания на ещё одного бегущего стража, и Ример проскочил мимо них через сад и взбежал вверх по каменной лестнице. Как он и надеялся, стражей, охранявших зал Совета, давно отправили в зал Ритуала. За входом не следили. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Зал был пуст. Путь свободен.
Ример снял с себя кольчугу. Всю сталь долой. Перчатки, сапоги. Всё, что может производить шум. Он помедлил немного, глядя на меч. Он не мог его лишиться, оружие может ему понадобиться.
Против своей собственной семьи? Против Илюме? Совета?
Нет. В таком случае ему придётся просто принять то, что будет решено. Эта мысль заставила тело отреагировать знакомым спокойствием. Он вполне мог действовать так, как должен. Он посвятил жизнь служению Всевидящему. Он – Колкагга. Он – один из уже умерших. А мертвецы мало чего боятся.
Ример уже собрался забросить доспехи в одну из кладовых, как вдруг сообразил, что Совет может заседать долго. Очень долго. Слуги будут приносить еду и вино и будут пользоваться этой кладовой, поэтому надо придумать что-нибудь другое.
Сад.
Он перебросил свои вещи за перила. Они упали в густые заросли деревьев. Здесь они какое-то время будут в безопасности. Меч он не выбросил, его надо было взять с собой. Ример проскользнул в зал Совета и закрыл за собой дверь.
В зале не было мебели, только стол в центре, вокруг которого стояло двенадцать белых кресел. Узкие окна опоясывали всё помещение. Они шли от пола до потолка, до самых сводов. Свет дня падал внутрь косыми полосами. Спрятаться можно было в одном-единственном месте. Под столом.
Вдоль края массивной каменной плиты бежала блестящая золотая полоса. Двенадцать фамильных имён. Ример криво улыбнулся. Считалось, что оказаться за этим столом мог кто угодно. Всё зависело от того, насколько имлинг силён в слиянии с Потоком, насколько хорошо он трудился и отличился во время обучения и службы в Эйсвальдре. Но это ложные надежды. Стол и имена на нём не менялись никогда.
В
