По вечерам же — исправно возвращалась домой, при этом… запрещая себя даже до двора проводить, а не, говоря уже что, до квартиры (хватит с меня прошлых приключений и экстрима).
Я дико боялась отца, и его знакомых, что могли меня сдать. Уж точно там напридумывают всякого дерьма: а ведь всё между нами было чистым и приличным, что даже самой было, порой, стыдно. Я понимала, что ему уже почти девятнадцать, да и я — немаленькая, но на взрослые отношения не решалась. По крайней мере — пока.
И дело даже не в страхе за себя, я переживала исключительно за Илью. Батя с рук ему это точно не спустит, по крайней мере, пока закон на его стороне. И это — факт, а не просто… боязни…
Глава 4
Затишье
— Малая, а ты знаешь, что у твоего Илюхи послезавтра соревнования за Кубок страны? А дальше — сто пудово, опять на Европу поедет, — вдруг отозвался Вадик и подошел ближе.
— Дурак, не загадывай, — гаркнула Ирка.
— Знаю, он у меня сильный и ловкий, — широко заулыбалась я и погладила по голове своего мальчика. Живо Захарченко отреагировал — схватил, притянул меня к себе и усадил на колени.
— Так к чему это я, поедешь с нами? — не унимался Вадим.
— А ты тоже… выступать будешь? — подколола я.
— Ну, да.
— Да, да, пятое место — не последнее, — подстебнула Алена.
— Оу, а ты и того не достигла, — озлобленно скривился молодой человек.
— Да не, Вадик у нас тоже молодец, — спешно вставила свое слово Марина. — Если бы не тот упырь, там и третье было бы сто пудово!
Ухмыльнулся довольно, но смолчал.
— Так поедешь?
Тяжело вздохнула я. И Илья все понял. Как бы мне, нам не хотелось и не мечталось — один ответ: «Батя».
— Отстань от нее, — гаркнул Захарченко.
— Нет, ну…
— Время покажет, — мило (печально) улыбнулась я — и отвела взгляд в сторону.
— Эх, опять не пред кем будет покрасоваться, — шутливо скривился Вадим.
— Он перед своей Лизон красуйся, а не перед моей Улей.
— Та…
— Что та?
— Да ничё, — махнул рукой, разворот — и пошагал куда-то.
— Что, опять не клеится? — переспросил Илья у Марины.
— Да ну ее, — гаркнула та и тоже махнула рукой.
Прожевала эмоции…
* * *Нет, не получилось у меня поехать даже на турнир страны, хотя, тем не менее, успешно выступить это не помешало моему Илье. У него — первое место, у Вадика — третье.
Впереди Европа. Усердные тренировки целыми днями — и все меньше сил и времени на наши встречи. Но мы не отчаивались — телефонные звонки, встречи украдкой хотя бы на полчаса-час, томные поцелуи в чужих подъездах, страстные объятия… нежные признания.
Любовь разгоралась, как громадное пламя — и ни сил, ни воздуха уже не хватало, чтобы дышать порознь. Я ждала свои восемнадцать, как нечто заветное — чтобы наконец-то хлопнуть дверью и попрощаться с тоталитаризмом. Я жаждала свободы… и полного единения с Ильей. Как душой, так и телом.
Уже не раз мечтали, как поженимся, и… какие у нас будут дети.
* * *Еще было около пяти вечера, как Илья отзвонился — и предложил встретиться.
Быстро нацепить первое попавшееся на себя — и прожогом выскочить на улицу.
И надо было бы нарядиться, накраситься, но каждая минута дорога — и эти глупости уже давно не ставали между нами.
Нырнуть в подъезд чужой (но такой родной сердцу) четырнадцатиэтажки — и забраться, заехать на лифте на тринадцатый этаж.
Хлопнули створки — пулей промчать по коридору на общий балкон.
Взгляды встретились.
Стоит. Ждет. Улыбается.
Мигом кидаюсь на шею — хватает в свои объятия и впивается жадным, голодным поцелуем.
Ответила, как безумная, как больная, боясь хоть на мгновение оторваться от него.
Уперлись в стену — трепетно прижимает к груди, взгляды куда-то вдаль. Слушаю биение родного сердца.
— Завтра ехать уже. Дождись только…
Невольно рассмеялась.
— Куда я от тебя денусь? — едва слышно шепчу, забурилась, уткнулась носом ему в грудь. Вдыхать божественный, подобно наркотику, любимый аромат — его запах. — Я так скучаю по тебе…
— Малыш, сама понимаешь, как это все важно… У меня уже самого ни сил, ни желания на эти соревнования не остались — но я не могу подвести тех, кто столько сил и веры в меня вложил. Хотя бы этот, а дальше — видно будет.
— Я тебе дам, видно будет! — рассмеялась и в сердцах наигранно стукнула в грудь. Глаза в глаза. — Ты — у меня самый лучший. Самый сильный. И обязан выиграть! И не раз!
— Ну, разве что только ради тебя!
Кривляюсь, улыбаюсь.
— Да, ради меня! РАДИ МЕНЯ!
— Да, рожу тебя, рожу, — паясничает, смеется и тычется своим носом в мой.
— Вот, дурень! — гаркнула. Отвернулась, прижалась щекой к груди — и снова слушать такой приятный звук.
— Ох, уж эта Улька-пулька, стреляющая и попадающая точно в сердце.
Невольно рассмеялась от услышанного.
Вдруг хватает за руку — и силой тащит куда-то за собой. Поддаюсь.
Выйти на лестницу, уединится.
(Совсем с другой стороны от балкона-перехода и коридора с лифтом; и учитывая высоту и желание людей исключительно поддаваться лени и комфорту — сюда явно ни одна живая душа не заглянет).
Сел на ступеньку — а я забралась сверху ему на руки…
И снова жаркие объятия, поцелуи в шею, блуждание рук по телу…
Довести друг друга до полного накаливания, до дрожи, до трепета, томных, урывчатых вдохов, тихих блаженства стонов — … и вновь отступить.
…
Звук будильника вырвал из плена страсти и грез. Еще миг — и силой отрываюсь от его губ. Выдох.
— Пора, — едва слышно шепчу. — Мне пора…
Понимающе кивает.
Еще один… затяжной поцелуй — и поддается моральным устоям. Правилам… игры.
Он — в свою сторону. Я — в свою.
И снова делать вид, что незнакомы. Что чужие…. что одиноки.
Что жизнь
