— Мы всегда держались друг друга, — продолжала всхлипывать подруга. — С самого детства, ты ведь помнишь? Мандаринка? Милая, пожалуйста, не смотри на меня так… Ты знаешь, это сильнее меня. Я должна выиграть. Должна, понимаешь? Мне не место на Земле. Вспомни… Пожалуйста, вспомни, сколько лет я мечтала о других мирах…
— И ты была готова убить меня ради них, — выдохнула я, сглатывая осевшую на языке горечь.
— Здесь нельзя иначе… Смерть — часть тотализатора. Мандаринка, ты же сама наверняка убила с десяток. Пожалуйста, отпусти… — Света протянула ко мне руку, но я отступила.
— Из-за меня погибли Фиарин и фхаринец, но я никогда не желала им смерти. Как не желала и победы.
— Но ты же здесь, — непонимающе нахмурилась она.
— Не ради себя. Я пыталась объяснить, только ты не захотела слушать. А теперь это уже неважно.
Сжав кулаки, я развернулась и медленно, стараясь не опираться на раненую ногу, похромала в сторону храма.
— Арина, нет! Стой! Приз мой, мой! Арина, не забира-а-ай…
Протяжные полустоны-полукрики отдавались во мне эхом. Проникали под кожу и скручивались тяжестью в груди.
— Умоля-я-яю, Мандаринка! Пожа-а-алуйста…
Я до боли закусила губу и упрямо шла вперед. Не оборачиваясь, не позволяя себе даже мельком взглянуть на подругу, потому что знала: иначе остановлюсь. Не смогу бросить ту, кого любила, как сестру. Предать, лишив ее мечты.
Да, она оступилась. Да, запуталась и подчинилась правилам, которые навязывает тотализатор. Но разве это отменяет все то хорошее, что мы разделили? Разве обязательно предавать предавшего? Становиться с ним на одну ступень и терять свою человечность? Нет. По крайней мере, не для меня.
До храма оставалось не больше двадцати шагов. Я уже отчетливо различала детали фрески, украшавшей резной портик. Людей, сжимающих налитые зерном снопы; животных, вскинувших морды к небу; волны, разбивающиеся о камни. Я видела большие снежно-белые цветы на лианах, оплетших одну из колонн, и крохотные золотые искры, что покрывали ступени, точно песок.
— Ари-ина-а-а… — донесся до меня уже не крик — вой, словно раненое животное умирало в агонии.
Я закусила губу и осознанно наступила на пострадавшую ногу. Боль отрезвила. Заглушила голос совести — той Арины, которая никогда бы не повернулась к подруге спиной.
— Сто-о-ой…
Я споткнулась и на секунду замерла, борясь со внутренними противоречиями. Даже сейчас, в нескольких шагах от храма, я сомневалась.
— Хватит.
Нейт легко нагнал меня и взял за руку. Моргнув, я с непониманием посмотрела на него.
— Осталось немного. Не переживай, я дойду, справлюсь. Сдержу данное слово.
— Знаю. — Приблизившись, он коснулся пальцами моих щек, стирая слезы. Лишь ощутив его прикосновение, я поняла, что плакала.
— Это из-за ноги, — попыталась оправдаться, но Нейт качнул головой:
— Врушка.
— Врушка, — согласилась я. — Но это ничего не меняет. Не беспокойся, я…
— Ты останешься здесь.
Он повернулся в сторону воющей Светы и щелкнул пальцами. В тот же миг лиловая дымка, оплетающая ноги девушки, метнулась к Диаре и связала ее.
— Беги, пока я не передумал.
Света растерялась лишь на мгновение. Потом вскочила и кинулась к храму.
— Стой, что ты делаешь? Зачем? — Я заглянула Нейту в глаза.
— Потому что я не позволю Айгеросу сломать тебя, — просто ответил он. — Я сотни раз видел, как тотализатор скручивает игроков, выворачивая их идеалы наизнанку, а потом выплевывает, как нераскрывшийся орех грилы. И сотни раз меня это не трогало. Но сейчас все иначе. Ты единственная не отказалась от своих убеждений в угоду мечте, осталась собой. И я не позволю Айгеросу это изменить.
Семицветик поравнялась с нами, напряженно замерла, готовая в любой момент сорваться с места.
— Спасибо, — кивнула она Нейту, потом глянула на меня. — Прости, если сможешь.
Я не нашла в себе сил ответить, но Света, судя по всему, и не ждала этого. Она смотрела в мои глаза еще лишь секунду, затем вновь припустила к храму. Причем так быстро, будто боялась, что Нейт передумает и остановит ее. Я глядела подруге вслед, с болью и трепетом наблюдая, как она подбегает к ступеням, как спотыкается на первой и как, едва удержав равновесие, взбирается вверх.
— Посмотри на меня.
Голос Нейта вывел меня из охватившего ступора. Я повернулась и всмотрелась в лицо хранителя, бога, мужчины — того, кто прошел со мной путь до конца. Того, кто отказался от собственных интересов в угоду моим.
— А как же ты? Что будет с тобой?
— Побуду еще пять лет хранителем, — улыбнулся он. — А на следующем тотализаторе сделаю все, чтобы участник из твоего мира выиграл. Ты помогла мне избавиться от застарелой ненависти и предрассудков, и теперь я вернусь в пантеон. Просто не с твоей помощью.
Я кусала губы и не сводила с него беспомощного взгляда.
— Брось, Ариш, — Нейт мягко коснулся моего лица, поглаживая, — не стоит грустить. Для бога, пусть и запечатанного, пять лет — недолгий срок.
Внезапно мир содрогнулся. Налетевший ветер растрепал волосы, по небу пронеслась золотая волна. Ненадолго она задержалась над нашими головами — и устремилась дальше, оставляя после себя привычное голубое небо.
— Не бойся, это всего лишь знак окончания тотализатора. Твоя подруга коснулась алтаря.
— Сколько у нас времени? — шумно выдохнула я, чувствуя едва ощутимое покалывание во всем теле.
— Немного. И я не хочу терять ни секунды. Иди сюда.
Нейт раскрыл руки для объятий, и я, не сомневаясь, подалась вперед.
— Я бы справилась, — прошептала, утыкаясь носом в его шею.
— Знаю. — Горячее дыхание опалило ухо. — Но цена за победу оказалась бы слишком высока. Даже если ты была готова ее заплатить, то я — нет. Ты самая вредная, саркастичная, упрямая участница, которую мне доводилось опекать, но вместе с тем ты — самая удивительная из всех. Я не мог позволить Айгеросу изуродовать твою душу предательством.
Жадно ловя каждое слово, я цеплялась пальцами за голую спину
