Лилия уставилась на первую страницу, где во весь лист была напечатана фотография, где она смеется и танцует с Андреем. А ниже заголовок статьи: «Леди – вовсе не леди».
Буквы расплывались перед глазами в маленькие черные пятна. Овальный стол, за которым она сидела словно обвиняемая, удлинился до бесконечности. Голова кружилась, кровь пульсировала в висках, и Лили казалось, что все слышат, как у нее бьется сердце. Оглушительно. Быстро. Отчаянно.
– Я виноват! – воскликнул Александр Николаевич.
Он упал на диван в стиле рококо, где уже сидела, элегантно скрестив лодыжки, его жена. Марина Андреевна сохраняла полное спокойствие, пока бушевал муж, и Лили знала: поддержку в лице матери она вряд ли найдет. Потом, когда они останутся наедине, она обязательно скажет несколько утешительных слов дочери, но не сейчас.
Александра Николаевича била нервная дрожь. Из нагрудного кармана он достал белый платок и промокнул взмокший лоб. Провел ладонью по темным коротким волосам. Развязал на шее галстук в бежево-синюю полоску, глубоко вздохнул. Не выдержал духоты и снял пиджак. Коренастый, с квадратным лицом, сейчас он напоминал запыхавшегося скакуна. Такой же породистый, мужественный, но безмерно уставший.
– Не стоило слушать тебя и маму. Что за идея отмечать выпускной с девушками низшего сословия? Эта затея с самого начала была обречена. И все закончилось даже благополучнее, чем я опасался.
– Она ведь не знала, что они собираются в клуб. Лили честно верила, что девушки идут в кафе. А один танец – еще не катастрофа. – Эдуард оторвался от книги по экономике.
Старший брат сидел в дальнем углу гостиной, в высоком кресле, закинув ногу на ногу. На протяжении всей тирады отца он благоразумно молчал, дожидаясь момента, когда Александр Николаевич выпустит пар.
Лили благодарно улыбнулась, но так быстро, что только Эд мог заметить ее робкое безмолвное «спасибо». На его тонком, как у матери, лице промелькнула знакомая ухмылка. Теплые карие глаза, прищурившись, смотрели на Лили, и она с трудом догадывалась, о чем Эдуард думает. Видимо, поздравляет со вступлением во взрослую жизнь.
– Эдуард, ты серьезно? – Отец снова вскочил, схватил газету и сунул сыну в лицо. – Это только первая статья. Репортеры, как стервятники, налетают на свежее мясо за секунду. – Мужчина щелкнул пальцами. – А наша семья для них вообще лакомый кусочек. Поэтому мы обязаны следить за тем, что делаем, что говорим и как выглядим!
Отец и сын буравили друг друга взглядом. Оба – упрямые, как ослы, и обаятельные, как тигры. Если, конечно, тигры могут быть такими.
– Но это невозможно. Мы – люди, а люди ошибаются, – ответил Эдуард, когда тишина затянулась.
Он отбросил назад темные волосы. Лили всегда считала, что брат выглядит старше двадцати трех лет. Или такое впечатление создавал его дерзкий ясный взгляд?
– Саша, мне кажется, это сейчас не главная проблема, – мягко заметила Марина Андреевна.
Женщина напоминала хрупкую статуэтку, настолько красивую и изящную, что хотелось вечно любоваться ею. Черные локоны аккуратно уложены во французский пучок, в темно-карих глазах таится улыбка. Элегантное платье цвета слоновой кости открывало жемчужное ожерелье на бархатной коже и акцентировало внимание на тонкой талии. Как бы Лилия ни старалась быть похожей на мать, она чувствовала, что ей не хватало чего-то. Только не понимала, чего именно.
– На Лили напали бандиты, – напомнила женщина. – Если бы не тот молодой человек, наша дочь могла погибнуть, – на последнем слове голос Марины Андреевны слегка дрогнул.
– И опять же – это моя вина! – взревел Александр Николаевич.
Он подошел к огромному окну в пол, которое выходило во внутренний двор, и сцепил за спиной руки. Лили опустила взгляд на ободранные ладони. Они покрылись коркой, и было больно шевелить пальцами. Постоянное напоминание о глупости, чуть не стоившей ей жизни.
– Не знаю, наверное, в тот день я был пьян, когда согласился отпустить тебя, Лили, – тихо произнес мужчина.
Лилия вспомнила, как появилась на пороге дома в одиннадцатом часу вечера, в грязном порванном платье. Вся в ссадинах, растрепанная, испуганная. Мама плакала, брат стоял в шоке, а отец едва не потерял сознание. Его бледное лицо, раздувшиеся ноздри, затрудненное дыхание. Безумных усилий стоило мужчине сохранить рассудок. Он просто ушел и заперся в кабинете. А Лили продолжала стыдливо стоять посреди зала…
– Главное, что все закончилось… относительно хорошо, – с запинкой сказала Марина Андреевна, бросив мимолетный взгляд на газету. – Дорогая, может быть, стоит отблагодарить твоего спасителя? – Она повернулась к дочери.
– Он не хочет, чтобы его беспокоили, и ничего не просит за свою помощь, – впервые за утро Лили заговорила. Голос казался чужим, и она почувствовала себя марионеткой.
– Будем надеяться, что он не пойдет к репортерам, чтобы подзаработать денег на чужих секретах. И будет держать язык за зубами, – пробурчал Александр Николаевич.
– Натан не такой! – горячо воскликнула Лилия. Она не успела обдумать слова. – Он… он очень благородный и не хочет, чтобы журналисты копались в нашем белье, – тихо добавила она.
– Натан, – фыркнул отец. – Надейся, что Бог услышал твои слова.
Лили переглянулась с братом и снова уставилась на ладони. Что-то во взгляде Эдуарда ее зацепило. Скрытое подозрение. Лилия догадывалась, что брат еще отловит ее наедине. И задаст пару провокационных вопросов.
– Через две недели День города. Мадам Ровийяр уже звонила и напоминала о твоем выступлении. Никаких визитов, никаких прогулок. Будешь ездить только на репетиции. К празднику об этом недоразумении позабудут, а твой сольный номер сгладит острые углы, – вынес приговор мужчина.
Он подошел к Лили и погладил по голове:
– А теперь иди, отдыхай, милая. – Его взгляд устремился в пустоту. Мыслями отец уже был далеко, и слова вылетали на автомате.
– Хорошо, папа. – Лили встала, разгладила складки на нежно-розовом платье и, пошатываясь, вышла из гостиной.
Мама что-то говорила вслед, но она не слышала. Облегчение от того, что разговор окончен, накатило огромной волной и выкачало силы. Лилия прошла сквозь огромную светлую парадную, поднялась по широкой лестнице на второй этаж, дошла до спальни и спряталась в ней, как улитка в домике.
Невольно Лили позавидовала отцу и брату. На их плечах лежали три гостиницы, два торговых центра и несколько спа-салонов. Работа занимала их мысли, и в отличие от Лилии им некогда было думать о пустяках.
А ей нечем заняться, чтобы направить упрямые мысли в другое русло. Они все равно поворачивались назад, возвращались к вечеру, когда Лилия впервые услышала голос Натана. Голос своего спасителя.
Она упала на двуспальную кровать, заправленную кружевным белым покрывалом, и зарылась в мягкие подушки. Стоило закрыть глаза, как Лили снова видела остроносое лицо светловолосой девушки. А потом перед взором появлялись его темно-синие глаза…
– Натан, ты посмотри! На ней платье от Диор! Оооо, я тоже такое хочу, – звонкий голос пробился сквозь удушливую темноту, которая не хотела отпускать Лилию.
– Кристина, перестань.
