– Работать? Ты же туристка. Кто тебя возьмет?
– Я узнала, – с воодушевлением заявила Руслана. – По местным законам иностранец, получивший в наследство дом, квартиру или даже участок в Русамии, может с легкостью оформить гражданство. Так что останется только убедить начальство, что я хочу остаться в Велидаре надолго.
– Вот ты меня обрадовала, внучка, – проворчала бабушка.
– Я знаю. Но не переживай раньше времени. Может, еще ничего не получится и я вернусь домой. С моим-то везением…
– Будешь настраиваться на плохие мысли, так и поплывешь, – назидательно сказала женщина. – Хорошо, убедила. Оставайся, только звони мне почаще, а то я с ума сойду от беспокойства. Мне и так хватает сына-путешественника. Теперь еще внучка туда же подалась.
Лана улыбнулась, представляя недовольное лицо бабушки. Морщинки, собравшиеся лучиками вокруг глаз, поджатые губы. Интересно, они с Натаном очень похожи?
– Кстати, я хочу навестить могилу Натана.
– Ты знаешь, где он похоронен? – резко спросила Кристина Валерьевна.
– Да, нотариус сказал на Северном кладбище, под номером…
– Сто четыре, – закончила за Лану женщина.
Повисла неловкая пауза. Руслана чувствовала, как внутри поднимается волна злости, опаляющая органы. Прошло шестьдесят лет, а бабушка до сих пор молчит. Натана уже нет в живых, но это ничего не меняет. Видимо, Кристина Валерьевна решила, что их вражда умрет вместе с ней.
– Откуда ты знаешь?
– Долгая история.
Руслана выдохнула. Прекрасно, хочет молчать, пускай. А она в эти игры больше не играет.
– Ба, я позвоню вечером. Не скучай.
На этом разговор закончился. Лана, как маленькая девочка, обиделась на бабушку. Та прекрасно знала, что любопытство – главный недостаток Русланы, и только сильнее разжигала его молчанием. Наверное, пожилую женщину даже пытки не возьмут, настолько основательно она хранила свои секреты. Но рано или поздно тайное всегда становится явным. Поэтому Лане нужно набраться терпения.
Море как будто едва дождалось Руслану. Оно нетерпеливо пенилось и гневно обрушивалось на пляж, увлекая за собой ракушки. Поэтому, не испытывая больше его терпения, Лана бросила вещи на берегу и рыбкой нырнула в блаженную прохладу прочь от томительного солнца. Отплыла подальше и вынырнула из морских пучин. Жадно глотнула воздуха. Легла на спину и, не сдерживаясь, засмеялась. Вернуться обратно в промозглую Москву? Ни за что. Велидар – лекарство для ее измученной души, и она не уедет, пока не пройдет полный курс.
Руслана прикрыла глаза и с тоской вспомнила другое море, другой пляж. Тогда ей казалось, что она счастлива, как только может быть счастлива женщина.
Я люблю твои нежные пальчики… Ты знаешь, я никогда не видел более красивой улыбки, чем у тебя?.. Поцелуй меня, малышка… Пойдем сегодня в ресторан, я приготовил сюрприз…
Забывшись, Лана захлебнулась соленой водой и с хрипом вскочила на ноги. Кашель сковал горло. Как будто из нее пыталась выйти растоптанная любовь, давно умершая и никому не нужная.
Руслана выбралась из моря, подобрала сумку и поплелась обратно в дом. Чертов Эдуард! Стоило расслабиться и насладиться жизнью, как он мгновенно возник в мыслях и отравил существование. Сейчас Лана не отказалась бы и от присутствия Марка. По крайней мере, рядом с ним она не думала о прошлом. Прошлое… Она вошла в дом и застыла посреди гостиной. Лана обязана выяснить, что произошло между бабушкой и Натаном. И пока она рыщет в чужом прошлом, то забудет про свое.
До Северного кладбища Лана успешно дошла сама. «Яндекс-навигатор» вел ее по запутанным улочкам старой части города, и она ни разу не заблудилась.
Чем больше Руслана знакомилась с Русамией, тем сильнее недоумевала от поступка бабушки. Сбежать из столь чудесного места? Русамия – словно оазис посреди земного шара. Здесь все по-другому. Чистые, аккуратные улицы, стройные ряды коттеджей украшали старую часть города. Вдалеке за мостом виднелись небоскребы в центре Велидара. А воздух пах сахарной ватой.
Нет. На месте бабушки Руслана даже под угрозой смерти не уехала бы из Русамии. Ни за что.
Перед ней неожиданно выросли кованые ворота. Овальная табличка из металла гласила: «Северное кладбище». Вперед убегала широкая дорога, по бокам от которой разлетались четко вымеренные могилы. У каждой свое место. У каждой свой номер.
Какие-то могилы свежие, закрытые венками, те, что постарше, укрыты подстриженным газоном. А надгробные плиты, как на подбор, одинаково серые, высятся над ними.
Некоторое время Руслана пыталась сориентироваться, в какую сторону идти, потом неуверенно направилась вперед и вскоре сообразила, что чем больше уходишь в глубь кладбища, тем меньше становятся цифры на надгробиях. Вскоре она дошла до 199 и свернула направо.
Имена, фотографии покойников сливались перед глазами в единую массу, и только цифры горели ярким огнем. Где-то в отдалении громыхнула гроза, и Руслана вздрогнула. Но дождя не должно быть. По крайней мере, по прогнозу. И она продолжила идти.
109, 108… 106, 105, 104…
Руслана замерла. С серого памятника на нее смотрело усталое мужское лицо. Темные волосы коротко подстрижены, уголки губ опущены вниз.
«Волков Натан Валерьевич. 21 июня 1931 – 3 июня 2016».
Такая долгая жизнь. И столько печали в глазах. Никаких надписей на памятнике нет. Несколько одиноких цветов, искусственных, как и скорбь тех, кто их оставил. И больше ничего.
Руслана нахмурилась и засунула в вазу люпины, которые перед этим бережно собрала во дворе. Достала из сумки бутылку воды и вылила внутрь.
– Ну, вот. Теперь другое дело. Ты ведь любил люпины, верно? – Она задумчиво посмотрела на фотографию деда, но, как и ожидалось, ответа не услышала.
– Спасибо за дом, – снова заговорила Руслана. Она не знала почему, но испытывала необъяснимую потребность высказаться. – Я только начала, но обещаю, доведу его до блеска. Приглашаю бабушку, только она отказывается приезжать. Уж не знаю, что между вами приключилось, но она обычно не сердится долго. Так что ты побил все рекорды.
Руслане показалось, что лицо на памятнике разгладилось, а на губах деда возникла легкая усмешка.
Она моргнула, но ничего не изменилось. Натан продолжал улыбаться, и Лана нервозно потерла ладони.
– Я еще навещу тебя. И принесу свежие люпины, – пробормотала она.
Желание говорить с Натаном пропало. Наоборот, ей хотелось как можно скорее оказаться дома. Лана уже повернулась, чтобы уйти, но краем глаза заметила соседнюю могилу, и тоска выстрелила в самое сердце. Она застыла, словно сама превратилась в памятник. И не сводила глаз с надгробия молодой девушки. Белокурая, улыбчивая, она как будто обнимала весь мир.
«Марьянова Елизавета Андреевна. 21 июня 1931 – 21 июня 1951».
«Жди меня, мой ангел. Когда-нибудь мы снова будем вместе».
А внизу выгравированы цветы. Руслана сразу узнала их, ведь точно такие же она только что поставила в вазу Натана.
Елизавета… Она родилась и умерла в один день. И ее день рождения совпадал с днем рождения Натана. Голова пошла кругом. Ошибка, совпадение?
Чувство безысходности охватило Руслану,
