Следить за тем, как увядшие цветы вновь воскресают, распуская свой красивейший бутон, воистину потрясающе. Зажатая, скрытная и отталкивающая девушка преобразовалась в милую, красивую девочку, такой же, как и все, и имеет хороших друзей. Разве это не замечательно? Осознание того, что твой вклад помог человеку так измениться, заставляет тебя испытать настолько необычные чувства, что не описать не словами и не сравнить с другими известными чувствами.
— Эй, Зоренфелл, поди помоги, — шла с тяжелыми папками Лидия.
— Ага, и Вам доброго утра, — подхватил он папки.
— Вот теперь оно точно доброе, спасибо, — хитро улыбнулась учительница. — Как дела?
— Я выспался, а значит, что день удался.
— Удался? Ты еще не сорвал ни единого урока, не выбесил ни единого учителя — разве без этого может пройти хоть один твой школьный день?
— Вы перебарщиваете… Если мне не мешают спать, то все хорошо.
— Да ну? Помнится мне, был случай, когда ты проснулся и началась та же песня.
— Ну, мне тогда скучно было.
— Предсказуемо… Да и фиг с ним, тебя не исправить…
— Как хорошо, что Вы это осознали. Но терять надежду — это не выход, Вам нужно постараться, чтобы совершить подвиг! Но потерпеть сокрушительное поражение… — драматизировал Зоренфелл
— О как заговорил, — не оценила она. — Зачем мне тебя исправлять, время тратить, если тебя можно разбудить хлестким ударом линейкой по умной головешке, особенно если за это мне ничего не будет?
— Та-ак… — опешил он. — Думаю, это плохая идея.
— Ставь сюда, — вошли они в учительскую. — Теперь можешь быть временно свободен.
— Временно?
— Да, временно, — пугающе улыбнулась Лидия, после чего Зоренфелл предпочел шустренько удалиться.
«Лидия стала куда более открытой и это хорошо, — подумалось вдруг Зоренфеллу. — А ведь к ней чаще всего обращаются за помощью ученики, приглашают на мероприятия и все прочее… Думаю, она отличный образец учителя, какими должны быть и другие. Хотя нет, нафиг, тогда испарится уникальность и это станет обыденностью, не надо такого…»
— Здарова, Зоренфелл.
— Привет, Доррен. Как у дела в клубе?
Тренировки спортивных клубов проходят обычно ранним утром, так как спортсмены ведут режим сна, регулярно тренируются и в их распорядке дня нет места лени и бездействию.
— Бодрячком, почти выздоровел, половину утренней нормы могу бахнуть.
— Звучит здорово. А как Мария вклинилась в группу?
— Ты у неё не спрашивал?
— Спрашивал, но узнать мнение со стороны, порой, бывает полезнее.
— Ну, ребята ей очень обрадовались, часто обсуждали то, какая красотка к ним пришла и нелестно о тебе отзывались, так как считают, что ты её захомутал и обманом заставляешь Марию с тобой встречаться.
— Ха-ха… — неловко усмехнулся он. — Кажется, то, что я не пошел вместе с ней к вам, было верным выбором.
— Скорее всего, они бы тебя сгрызли, — пробило Доррена на смешок. — Правда, парни столкнулись с одним нежданом.
— В смысле?
— Тренер предложил ей покомандовать командой во время тренировки, отказы не принимались, да и никто против не был. Мария согласилась, но её серьезно не восприняли, за что и поплатились: она их так начала гонять по всему полю, так ругала за банальные ошибки, что им стыдно стало за самих себя.
— Она ведь сказала, что с бейсболом знакома пару дней?
— Да, после этой адской тренировки тренер восхищенно спросил, точно ли она не знакома с этим спортом, на что она ответила: «Я просто посмотрела пару профессиональных матчей и все».
— Лафа у вас, по всей видимости, закончилась, — усмехнулся Зоренфелл.
— Так ты понимаешь, что теперь тренеру и делать ничего не нужно? Она все говорит правильно, подпинывает каждого игрока, а самое страшное то, что ей это, как мне кажется, нравится.
— Одно спасает — её нет на утренних тренировках.
— Это да, так бы нам невозможно было учиться…
— Ну ничего, войдете в ритм и еще спасибо скажете.
— А где она, кстати?
— Майя её увела, хотела что-то показать.
— Они сильно сдружились, об этом уже многие говорят и не понимают, как так вышло, ибо Майя не особо приветливая к «конкуренткам».
— Майя не та, за кого её принимают. Хотя, так со всеми, — равнодушно ответил Зоренфелл, но потом вспомнил с кем разговаривает, — кроме тебя, — добавил он.
— О чем это ты?
— Не столь важно, чтобы заострять внимание. Ты уроки хоть сделал? — решил перевести тему в другое русло.
— Не-а, я помогал сестренке сделать уроки, но это оказалось настолько весело, что я под вечер устал и уснул.
— Забавно, но смотри не увлекайся шибко подобным, иначе хуже будет, — протянул парень свою тетрадку товарищу.
— Вовек не забуду, Зори.
— Всегда пожалуйста.
И вот, казалось бы, идиллия. Чего еще нужно для полного счастья? Превосходные друзья, понимающий учитель, хорошее настроение и прекрасная погода — идеально. Однако судьба-развратница не собиралась никого оставлять в покое, что проявилось только после школы:
— Доррен, не видел Марию? — подошел Зоренфелл к другу около бейсбольного поля.
— Не-а, её здесь не было. Разве она не в школе?
— Нет, не знаю, где она, да и на звонки не отвечает.
— Доррен! — окликнул его бейсболист.
— Погоди! — крикнул в ответ он. — Может случилось чего?
— Не знаю, но не волнуйся, я разберусь если что.
— Держи хоть в курсе, я помогу — только скажи.
— Хорошо, спасибо.
«Она всегда после учебы шла сюда… Может и вправду что-то случилось? — обеспокоенно размышлял Зоренфелл, прикидывая варианты. — Да даже если бы что-то случилось, то она бы сказала об этом мне! Или это я только так думаю? Черт… Нужно еще раз в школе посмотреть…»
— Майя, ты не видела Марию?
— Она вроде домой пошла, я видела её из окна, она шла с кем-то.
— Чего? С кем?
— Не знаю, я подумала, что знакомый, но он был не в школьной форме. Они шли и о чем-то разговаривали, как ни в чем не бывало.
— Понял, спасибо, — кивнул он, не подавая вида беспокойства.
— Все же нормально?
— Да, просто я разволновался из-за того, что найти не смог, да и на звонки она не отвечает. Может телефон разрядился…
— Ну ты даешь, Зоренфелл, я и не думала, что ты можешь быть таким, — удивилась она. — Ладно, не буду уж над тобой смеяться, больно мило это выглядит.
— Ага, до скорого, — без толики веселья удалился Зоренфелл.
«С каким-то парнем уходила из школы? Не помню, чтобы она рассказывала о своих друзьях, кроме одних уродов…» — начал кипятиться Зоренфелл.
В своем шкафчике со сменной обувью парень обнаружил записку, на которой указывалась улица на окраине города, где размещены склады заброшенного завода и приписка: «Приходи один, должен будешь вернуть один должок. Если ослушаешься, то Марии станет плохо. Твои друзья из берлоги».
«Вот уроды… Они посмели прийти сюда за ней, и я не смог даже за этим уследить…» — проникался яростью Зоренфелл.
— Черт! — воскликнул он. — Они на своих двоих от меня не уйдут… — побежал он прочь из школы, выбросив смятый в крепкой хватке листок.
Глава 30
Жгучие как едкое пламя эмоции лились ручьем, они извергались подобно лаве вулкана. Злость, ярость и ненависть захлестнули некогда заснувшего от этих
