Буря осыпалась снежным дождем и меня несли… Я плохо соображала, зачем и куда меня несли. Я вообще в тот момент плохо соображала. Арвэн кажется, открыл дверь. О нет! Он опять притащил меня в свой жуткий замок. Нам на встречу выбежал мерзкий «Свин», и вот не понравилось мне, как он на меня смотрел. Да чего уж там, он мне вообще не нравился. Я ему еще темницу не припомнила. А я припомню, вот только поцелуюсь еще немного и припомню.
Меня выбросило в странном, пустынном месте. Грязные, серые тучи заволокли небо непроглядной пеленой. Холодное, ледяное поле. Из земли как шипы торчат острые, осколки и торосы. Ледяные глыбы разбросаны повсюду, куда не упадет взор. Они вырастают из земли огромными, мутными кристаллами. Злой, холодный ветер пронизывает меня насквозь. Здесь холодно. Невероятно холодно.
Меня разбудили яркие, солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь летящий шелк штор. Я лежала на огромной, белоснежной кровати накрытой прозрачным балдахином. Струящиеся, мягкие складки полога медленно шевелятся, и оттуда выглядывает сонная моська Ежика. Увидев, что я открыла глаза. Мелкая возмутительница спокойствия начинает громко вопить:
— Хозяйка проснулась. Хозяйка проснулась!
— Тише ты, — шикаю я — что ж ты шумная то такая?
Ежик виновато шмыгает острым носом и подкупающе шепчет:
— Я соскучилась!
Из складок балдахина робко выглядывают остальные горе-фрейлины. Мне почему-то стало очень весело и хорошо. Я вытянула вперед руки и с улыбкой сказала:
— Идите ко мне безобразницы, я тоже по вас соскучилась!
Маленькая, хрустальная стайка с визгом бросается ко мне. Потеряшка оккупирует мой нос и прилепляется к нему в безумном засосе. Ежик с Красоткой исполняют на моей груди зажигательный танец. Солнышко, прижавшись к руке, ласково гладит мои пальцы. Пухля зарывшись в мои волосы, пытается плести косички. При этом все время бухтит на остальных разошедшихся чудиков. Мол, вместо того, что бы исполнять свои прямые обязанности, те маются дурью. Когда веселая возня закончилась, я тихо спросила у своих подружек.
— Девочки, а Латти она кто?
Снежинки удивленно на меня уставились. Заступилась за меня Потеряшка:
— Ну что вы так смотрите? У нее же гамнезия! Забыли?
— Амнезия! — поправила ее Пухля.
Солнышко оставила мою руку в покое, уселась на раскрытую ладонь и сказала:
— Она твоя няня.
— А кто моя мама?
— А маму ты тоже не помнишь? — расстроено спросила Красотка
— Нет, не помню, — грустно сказала я.
Ежик зависла у меня перед лицом и командным тоном заявила:
— Вставай! Пойдем твою память лечить!
— Это как? — удивилась я
— Там в колонной зале есть портреты всех скользящих. И мама твоя там тоже есть! — сказала Ежик
Я быстро вскочила с кровати. На мне была надета тончайшая расшитая белой вышивкой нижняя сорочка. Не помню, что бы я сама раздевалась. Увидев мою растерянность, Пухля стала успокаивать:
— Не волнуйся, тебя Латти переодевала, а мы помогали.
— А с чего мне волноваться?
Красотка зарделась и кокетливо произнесла:
— Ну, просто тебя сюда генерал Вилар принес. Может ты подумала…?
Я покраснела, представив, что блондинистый красавец нес меня на руках в спальню. Потеряшка от слов Красотки покраснела вместе со мной.
Солнышко, махнув лапкой в сторону окна, прошелестела:
— Ты только посмотри, какое мы тебе платье приготовили!
Снежинки приподняли в воздух лиф лежащего на стуле платья, и я задохнулась от восторга.
Нижнее платье было молочно-белым, с глубоким вырезом каре. Скользящий атлас точно повторял силуэт фигуры до талии. От бедра расходился широким колоколом, переходящим в длинный, расшитый нежными цветами шлейф. По верху нижнего платья шла золотистая, кружевная паутинка, усыпанная сверкающими бусинками и камнями. С одной стороны паутинка прособиралась и мягкими волнообразными складками опускалась на левое бедро. Узкие до локтя рукава, дальше расходились срезанным по эллипсу конусом. Они были похожи на диковинные крылья. У меня никогда не было такого красивого платья.
Облачившись в облако атласа и кружев, я с удовольствием позволила Пухле возиться дальше в моих волосах.
— Все. Готово! — с гордостью сказала она, отлетая от меня на необходимое для критического осмотра расстояние.
— А в зеркало можно посмотреть? — спросила я в предвкушении чуда.
На столике, похожем на застывшее в стекле кружево, лежала моя диадема. Снежинки подняли ее в воздух и водрузили мне на голову.
Облетев меня по кругу, фрейлины радостно захлопали лапками
— Теперь можешь смотреть. — С восхищением сказала Красотка. Меня повернули к стене, возле которой стояло огромное зеркало.
Эта прекрасная незнакомка в отражении не могла быть мной! Белоснежные волосы, голубые глаза, губы как лепестки роз. Легкий румянец на щеках. Да я красавица!!!
Прическа была фантастической, снизу под диадемой челка была уложена широким колоском, нижняя часть волос струилась по плечам плавными волнами, верхняя представляла собой кружевное безобразие. Волосы как змейки переплетались между собой, образуя замысловатую сетку.
— Пухля, да ты талант! — Восхитилась я.
Мелкая, важно задрала нос и приняла позу «кота Матроскина», который еще и на машинке вышивать умеет.
Покрутившись еще немного перед зеркалом, я вместе со своими маленькими фрейлинами отправилась путешествовать по замку.
Колонная зала была узкой и длинной. Вдоль стен висели огромные полотна, на которых в полный рост были изображены портреты совершенно разных женщин.
— Это королева Беатрис, первая скользящая, — ткнула лапкой Пухля, в изображение степенной, седовласой дамы с высокой прической.
— А это — королева Лирель. Она построила «Крыло голубки» — указала лапкой Ежик на златокудрую красавицу.
Я вглядывалась в лица королев, которые теперь были уже историей, пытаясь найти с ними сходство.
Потеряшка потянула меня за рукав, и мы подошли к изображению невероятно красивой девушки. В отличие от всех остальных, эта была очень молодой. Хрупкая, изящная. Светлые локоны до пояса. Голубые глаза. Нежная улыбка озаряет безмятежно прекрасное лицо. Рядом громко всхлипнула Потеряшка.
— Ты что, маленькая? Кто обидел? — возмутилась было я, но тут обнаружила, что у всех моих фрейлин глаза на мокром месте.
Солнышко, прижавшись ко мне, указала лапкой на портрет и прошептала:
— Мама.
Я смотрела в такие красивые черты лица, и мне было бесконечно жаль, что я никогда не смогу обнять ее или услышать от нее хоть слово.
— Почему она умерла? — грустно спросила я.
Потеряшка, испуганно прижалась к Ежику
— Ее убили.
Это было так, как будто меня окатили ведром ледяной воды. Я с ужасом смотрела на малюток и не могла понять, как, в этом светлом и чистом мире могло произойти такое чудовищное преступление?
— Кто убил? — У меня даже голос задрожал от ужаса.
— Эркар. Ледяной король. — Зло выдала Пухля.
— Зачем? — Мне не хватало воздуха, ком стал в горле. К глазам подступили слезы.
— Это из-за пророчества, — сказала Ежик.
Вопросов было больше чем ответов. Я молча смотрела на своих фрейлин, а в душе, чувство гармонии и покоя, разлеталось на сотни мелких осколков, как разбившаяся о пол ваза. В мой мир добра и света, внезапно проползло что-то омерзительно гадкое.
— Твоя мама была очень доброй и доверчивой. Она верила, что может его изменить. Что не пророчества, а мы сами творцы
