Так они и стояли. Пошел мелкий, едва ощутимый дождь, оседавший влажной пылью. Важно квакали жабы, Рататоск, стараясь не смотреть по сторонам, махала листьями папоротника, пока рука не онемела.
«Все? — робко спросил Фенрир. — Я их больше не вижу. Ни мерзости с крыльями, ни жаб. Они упрыгали во все стороны».
— Надеюсь, они тут поселятся и будут счастливы, — Рататоск отбросила смятые листья и обеими руками вытерла лицо. Чище оно от этого не стало, зато белка слегка успокоилась. Присела на корточки и стала собирать разбросанное богатство. Свинцовое грузило и примотанный к нему костяной крючок, лоскуты тканей с воткнутыми иглами, засушенная кроличья лапка и ярко-синее птичье перо, необработанный кусочек янтаря и связка отлитых из серебра оберегов — крохотный гребень, кораблик, молот Тора и яблоко Идунн…
«Вот еще, — Фенрир носом подтолкнул к ней скрытую листьями костяную фигурку бегущего волка. — Ты умница. А еще чародейских штук у тебя в запасе есть? А волк что, тоже во что-нибудь превращается?»
— Много будешь знать, быстро состаришься, — Рататоск погладила лобастую голову волкодлака. — Вот бы знать, это последняя докука на нашем пути или встретятся еще?
Оставшийся путь до морского побережья оказался кратким и прошел без малейших задержек. Оказавшись на пустынном каменистом берегу, волк и конь прямым ходом ринулись в воду, вздымая тучи сверкающих брызг и затеяв возню на мелководье.
«Ну точно дети малые», — умилилась Рататоск. Сама она, порыскав, отыскала ручеек с пресной водой, умывшись и удостоверившись, что все заработанные царапины и шрамы потихоньку затягиваются. Она бы дорого дала за возможность переодеться, но чего нет, того нет. Пришлось довольствоваться тщательной чисткой килта, рубахи и хвоста, собравшего на себя все иголки, сухие листья и ошметки смолы из Девяти Миров.
Приведя себя в порядок, зашагали дальше. Братцы, в кои веки не ссорясь, разом указали одно и то же направление — лигах в пяти к восходу в море врезалась причудливых очертаний скала, похожая то ли на спящего волка, то ли на огромную рыбу. С моря веяло бодрящим запахом соли и водорослей, дорога была легка… пока зоркий и более высокий Слейпнир не углядел возвышавшееся впереди странное сооружение, явное творение рук человеческих.
Подойдя ближе, удивленная троица узрела два высоченных столба, в точности таких, как возводят для почитания богов в центре мидгардских поселений. Столбы от макушки до самого комля покрывала резьба — грубоватая, не слишком искусная, но завораживающая. Изображения узнавались без труда. Вот два ворона, вот одноглазый лик, вот воин с копьем и бегущий олень, вот дева с прялкой и рыбак с сетью. Между столбами лежала прямая перекладина из ошкуренной жерди, на перекладину были нанизаны зернь-кости с точками на гранях, но не привычные маленькие, умещающиеся в ладони, а большие, с голову лошади, числом шесть штук. К перекладине крепилась позеленевшая бронзовая цепь.
Между столбами мирно покоился огромный валун темно-синего с искрами цвета, глубоко утонувший в земле и поросший сизоватым мхом. Вокруг валуна безмятежно цвели крохотные лесные гвоздики.
Озадаченный Фенрир обнюхал подножие столбов. Рататоск, не удержавшись от искушения, дернула цепь. Кости, скрипнув, провернулись вокруг своей оси, выдав новое сочетание точек на гранях. Слейпнир фыркнул, чуть ударив копытом о валун — потому что из просветлевшей каменной глубины всплыли начертанные бледно-зеленым огнем слова: «Истинный трижды ответ откроет путь к избранной цели».
«Видал я такие заграды, — поделился Фенрир. — Если не связываться и обойти стороной, она вскоре снова окажется у тебя на пути. И не даст верной дороги, пока не ответишь. Видать, местный хозяин шибко не жалует навязчивых гостей».
— Так каков был вопрос, я не поняла? — Рататоск заглянула в глубины камня, на миг пошатнувшись от внезапно нахлынувшего головокружения, словно она ненароком заглянула в глубину бушующего водоворота. Из недр валуна вновь поплыли отдельные буквы, сложившись в краткую фразу: «Сколько лепестков у розы?»
«Какой такой розы? — волчья морда плохо передает эмоции, но любой бы понял, что Фенрир донельзя ошарашен. — Нет тут никаких роз!»
— Это в переносном смысле, — объяснила Рататоск. — Имеются в виду кости. Э-э… — она зажмурилась. — Точно. Это древняя мидгардская загадка на сообразительность. Я о ней слышала. Она считается очень сложной — и то же время простой.
«Ну так скажи ответ, и пойдем себе с миром дальше!» — обрадовался Фенрир.
Плечики Рататоск виновато поникли:
— Ты не понял, дорогой. Я не знаю верного ответа. И не знаю, согласно каким законам его искать. Человек, поведавший мне загадку о розах, очень смеялся. Говорил, любой в силах отыскать решение, если посмотрит незатуманенным взглядом… но у меня не вышло. Вот я называю любое число, скажем, шесть!
«Неистинно», — немедля отозвался камень.
— А сколько тогда? — Рататоск вовсе не ожидала получить ответ, но валун начертал:
«Четыре».
— И так всякий раз! — взвыла белочка. — Я не понимаю, почему именно четыре! Не понимаю, что именно считается лепестками и как нужно их высчитывать!
Позади них послышался звенящий шелест, словно осыпались и разбивались сосульки, сорвавшиеся с фигурного карниза дворцовой кровли. Сменивший облик Слейпнир шагнул ближе, подозрительно вглядываясь в валун и вращающиеся кости. За время странствий он где-то потерял серебряное кольцо, скреплявшее его волосы, и безупречно уложенные волосок к волоску белые пряди растрепались и спутались. Рататоск хотела предложить Слейпниру причесать его, благо в ее кошеле имелся и гребень, но постеснялась.
Фенрир немедля подхалимски завилял хвостом и изобразил дружелюбную ухмылку, при которой почти было не видно его сверкающих клыков:
«Братушка, ты у нас единственный умом в папашу уродился! На тебя вся надежда! Выручай, многоногий наш!»
— Заткнись, — сухо приказал Слейпнир. — Рататоск, бросай кости.
Белочка послушно дернула лязгнувшую цепь. Кости закрутились. Фенрир улегся, сложив лапы, приготовившись терпеливо ждать и не сомневаясь, что острый разум Слейпнира быстро одолеет мудреную загадку смертных.
— Восемь, — предложил свое решение Слейпнир.
«Четыре».
— Тогда три.
«Пять».
— Семь?
«Ни одного».
— Проклятие твоему роду до седьмого колена. Два.
«Три».
— Но почему три? — Слейпнир нахмурился и зачем-то потрогал кости кончиками пальцев.
— Ты их складываешь или вычитаешь? — сунулась с подсказкой Рататоск.
— Делю. Загвоздка и секрет явно не в этом… А тогда в чем? Истинные ответы кажутся мне совершенно случайными, в них нет никакой разумной системы… — Слейпнир, вряд ли сам отдавая себе отчет, жестом Локи ухватился за подбородок, размышляя. Рататоск затаила дыхание.
— Четыре, — после долгих раздумий вымолвил Слейпнир.
«Шесть».
По точеному лицу Слейпнира разлилась пакостная ухмылочка.
— Три, — почти нежно выдохнул он, и голос его переполнял
