Тор скрипнул зубами. Он мог бы с легкостью вколотить Локи в землю, но никогда не умел своевременно найти достойного ответа на его насмешки. Пугающе красивая, бледная дочка Локи ехидно смотрела на бога грозы, щуря зеленые глаза. Два то ли пса, то ли волка оскалились, вывалив длинные языки.
Асгард ничуть не изменился с тех пор, как Локи последний раз бывал здесь. Ослепительно золотой, деревянный и каменный, вызывающе роскошный и совершенный, как порой бывают совершенны ледяные кристаллы. Иногда Локи мечтал обладать им, воображал себя на троне правителя Асгарда — и хмыкал, понимая, что этого никогда не случится. Один бессмертен, а Тору суждено до конца дней носить титул вечного принца. Что касается самого Локи, его положение в Асгарде выглядело весьма диковинным. Ётун по рождению, он стал названным братом Одину по обряду разделенной крови и побратимства — о чем многие забывали или не знали, ошибочно полагая Локи приемным сыном Всеотца и сводным братом Тора. «Младшим, — неизменно добавлял Тор в кругу своих тупоумных дружков и доверчивых гостей, убедившись, что Локи далеко и ничего не услышит. — А вы не знали? Да, Локи мой младший братец. Склочный, но любимый. Вечно за ним глаз да глаз нужен, чтоб его не обидел кто… или чтоб он никого не обижал».
Слейпниру было все едино, сколько всадников устроится на его широкой спине. Конь принес Тора и его спутников к высокому, с серебряными ступеньками крыльцу Валаскьяльвы, чертога Одина, на прощание толкнул Локи мордой в плечо и рысью ускакал к конюшням. Хель в испуге и изумлении озиралась по сторонам, взъерошенный Гарм жался ближе к хозяйке. Фенрир скалил клыки на все, что оказывалось поблизости и шевелилось, перепугав выбежавших навстречу гостям слуг и заставив дозорных-эйнхериев нацелить на него копья.
— Мне тут не по душе, — прошептала Хель.
— Мне тоже, — буркнул Локи. — Но раз Всеотец зовет, придется идти.
— Э-э… — Тор в некотором смущении заступил им дорогу, и Локи вскинулся, ощутив, как леденит кисть готовая сорваться с пальцев магия. — Девушке и ее приятелям придётся малость обождать. Они просто посидят в саду. Локи, я лично прослежу, чтобы с ними ничего не случилось, — поспешно добавил Тор. — Ты получишь их обратно живыми и невредимыми.
— Так я тебе и поверил, — процедил Локи, но другого выбора не было. — Ступай с ним, Хель. Разрешаю тебе врезать моему скудоумному племяннику как следует, если он начнет забываться, — Тор самодовольно ухмыльнулся, представив, как хрупкая с виду девушка пытается ударить его. — Гарм, Фенрир. Будьте умницами, берегите сестру. Я скоро вернусь, и мы пойдем домой.
Тор увел тревожно оглядывавшуюся через плечо Хель. Локи направился привычной дорогой к тронному залу, но юливший перед ним слуга распахнул другую дверь, с многочисленными поклонами сопроводив гостя в личные покои Одина.
Царь богов стоял спиной к вошедшему, заложив руки за спину и глядя в полукруглое окно. Многие страшились Одина, многие склонились перед его величием и мудростью, а Локи помнил другого Одина — молодого, взбалмошного… с двумя глазами, а не с одним, отданным в уплату за глоток воды из источника познаний.
— Подойди, — не оборачиваясь, позвал Один. Видимо, услышал скрип двери или легкий стук каблуков Локи по драгоценному наборному полу из златодрева. — Давненько ты не навещал нас.
— Я был занят, — Локи встал рядом. Из окна открывался вид на небольшой сад, откуда веяло теплой землей и свежей листвой. Буйно цветущие кусты шиповника и малиновые заросли окружали каменный столик и широкие скамьи. На одной из них, чинно сложив руки на коленях и расправив юбки, сидела Хель — чернокосая, прелестная и отчаянно старавшаяся делать вид, будто ей ни капельки не страшно. Гарм лежал у ее ног, Фенрир шнырял по саду, принюхиваясь к медвяным запахам. Порой волк чихал и ошалело тряс головой.
По спинке скамьи неспешно разгуливал здоровенный иссиня-черный ворон.
Компанию Хель составляли двое воителей. Тор восседал с ужасно самодовольным видом, раздувая щеки и безмолвно предлагая гостье полюбоваться собой. Его спутник, еще совсем мальчишка, отважно пытался вести разговор с юной чародейкой. На столе перед ними стояли кувшин с вином, три чаши и разрезанный пирог, завидев которые, Локи украдкой перевел дух. Обычай, древний как сама земля, запрещал поднимать руку на гостя, разделившего с тобой мед и хлеб — а Хель как раз подняла кубок и отпила глоток. Все бы ничего, но именно в этот миг предательское мертвецкое пятно расползлось по ее кисти. Посиневшая плоть съежилась, подернувшись зеленоватой плесенью и обнажив кость. Хель выронила кубок, сгорбившись и торопливо укрывая руку в складках платья. Локи заметил, как брезгливо скривился Тор — а его приятель ловко подхватил чашу, сделав вид, что ничего особенного не случилось.
— Это Бальдр, — Один предугадал невысказанный вопрос.
— Он изрядно вырос, — признал Локи. — Когда я видел его в последний раз, он бегал на четвереньках взапуски с кошками Фригг… Может, довольно ходить вокруг да около? Все мы родились заложниками судьбы, твердо зная, что ничто, даже божественная сущность не спасет нас от смерти. Мы оба слышали предсказание о грядущем Рагнарёке и о том, что мои дети будут причастны к нему. Правда, вёльва позабыла уточнить, кого именно из моих отпрысков она имела в виду. Для пущей уверенности надо бы прикончить всех троих… или четверых, считая Слейпнира. Я угадал? Вот мы стоим здесь, тебе достаточно подать знак — и?
— Локи, — укоризненно качнул головой отец богов. — За кого ты меня принимаешь?
— За хитрого и расчетливого мерзавца, готового на все, чтобы протянуть еще тысчонку-другую лет, — не замедлил с ответом Локи. — Но в память о нашей давней заклятой дружбе предупреждаю заранее: тронешь моих детей — будешь иметь дело со мной.
— Вот даже как, — бесстрастно произнес Один.
— Именно так.
Повелитель Асгарда медленно повернулся, смерив Локи взглядом единственного глаза — темного, как бездонные пропасти под Свартальфхеймом. С десяток ударов сердца Локи продержался под испепеляющим взором, потом зажмурился и отвернулся, раздраженно пробормотав:
— Я не разрешал тебе лезть ко мне в душу, да еще грязными сапогами.
— Должен же я знать, как далеко ты готов зайти на этот раз, — в интонациях Одина проскользнул намек на извинение. — Прежде ты не был таким любящим родителем.
— Прежде у меня и детей не было, — огрызнулся Локи. — Слейпнир не в счет, ты сразу же прибрал его себе. Эти же трое росли у меня на глазах, день за днем. Да, признаю, сперва я не видел в них детей. Они были просто… просто железными болванками, из которого можно было выковать оружие против тебя и против Асгарда. Я думал, что смогу пожертвовать ими… но все изменилось. Я привязался к
