От забора узкая тропинка вела к воде. Никто не видел Этель на тропинке в тот вечер, но это был самый короткий путь к морю.
Йоаким пошел к дому, вспоминая, как сам красил фасад в белый цвет, как аккуратно водил кисточкой и как потом наносил лак.
Йоаким отпер дверь и вошел внутрь. Всю мебель и ковры уже увезли, но воспоминания остались. За три года он и Катрин вложили душу в этот дом. В доме было тихо, но он слышал слабое эхо стука молотка и шороха пилы. Скинув обувь, Йоаким последний раз прошелся по гостиной. На втором этаже он задержался перед одной из комнат для гостей. Маленькая комната с одним окном. Здесь спала Этель, когда жила с ними.
В подвале еще оставались вещи, которым не хватило места в машине в прошлый раз: кресло, пара стульев, два матраса, стремянка, пыльная птичья клетка — память о попугайчике Уильяме, умершем год назад. Йоаким стал носить их наверх. Освободив подвал, он включил пылесос и убрал с цементного пола пыль.
Теперь дом был готов к приему новых владельцев.
Йоаким собрал пылесос, ведра, тряпки, чистящие средства — и сложил у подножия лестницы.
В столярном чулане слева висели инструменты: молотки, клещи, дрель. Их Йоаким тоже упаковал в коробку. Он предпочитал современным изобретениям старые добротные инструменты и приспособления. Гвозди, шурупы, кисти, губки, валики…
Йоаким держал в руках валик, когда внезапно услышал, как наверху открылась входная дверь. Он выпрямил спину и прислушался.
— Эй! — послышался женский голос. — Ким?
Это была Катрин, и в голосе ее звучала тревога.
Он услышал, как входная дверь захлопнулась и раздались шаги в прихожей.
— Эй, я здесь, в подвале! — крикнул Йоаким.
Он сделал шаг по направлению к лестнице, прислушиваясь. В доме было тихо. Йоаким быстро поднялся наверх, гадая, как Катрин могла оказаться в Стокгольме.
Но, поднявшись, обнаружил пустую прихожую и закрытую входную дверь. Йоаким подергал ручку. Дверь была заперта.
— Эй! — крикнул он еще раз.
Никакого ответа.
Йоаким обошел весь дом комната за комнатой, хотя и знал, что Катрин в нем нет — она осталась на Эланде. Зачем ей брать машину и ехать за ним всю дорогу до Стокгольма, ни разу не позвонив?
Наверняка ему показалось. Слуховая галлюцинация.
Йоаким посмотрел на часы. Десять минут четвертого. На улице начинало темнеть.
Он достал из кармана мобильный и набрал номер домашнего телефона в Олуддене. Катрин с детьми уже должны быть дома.
Шесть сигналов. Семь. Восемь. Никто не ответил.
Йоаким позвонил Катрин на мобильный. Безрезультатно.
Он пытался справиться с тревогой, вынося вещи из дома. Но, сложив все в прицеп и погасив свет в вилле, не удержался и набрал еще один номер.
— Дом Вестинов.
В голосе матери, как всегда, слышно было волнение. Она, как и прежде, боялась звонков.
— Привет, мама. Это я.
— Привет, Йоаким. Ты в Стокгольме?
— Да, но…
Тревога в голосе сменилась радостью узнавания, вслед которой пришло разочарование, когда он сказал, что не сможет навестить ее вечером.
— Почему? Что-то случилось?
— Нет, — поспешил он заверить мать, — но мне кажется, что лучше поехать домой сегодня. У меня в багажнике ценная картина и куча инструментов в прицепе, не хочется все это оставлять там на ночь.
— Конечно, — согласилась Ингрид.
— Мама, Катрин тебе не звонила?
— Сегодня? Нет, а что?
— Хорошо, я просто поинтересовался.
— Когда ты приедешь?
— Не знаю, мама, мы теперь живем на Эланде…
Завершив разговор, Йоаким снова набрал Олудден. Никто не ответил. На часах была половина пятого. Он завел машину и выехал на улицу. Теперь оставалось только завезти ключи агенту по продаже недвижимости. Больше у них с Катрин не было дома в Стокгольме.
Дороги были забиты, и у него ушло сорок пять минут только на то, чтобы выехать из города. Йоаким притормозил на парковке перед въездом в Сёдертэлье, чтобы еще раз позвонить Катрин.
Четыре сигнала, потом трубку сняли.
— Тильда Давидсон, — произнес незнакомый женский голос.
— Алло? — с удивлением сказал Йоаким.
Может, он ошибся номером?
— Кто звонит? — спросила женщина.
— Это Йоаким Вестин, — ответил он медленно. — Я живу в Олуддене.
— Понятно.
— Моя жена и дети там? — спросил Йоаким.
Ответом ему была тишина.
— Кто вы? — проговорил он.
— Полиция, — сказала женщина. — Я хочу, чтобы вы…
— Где моя жена?
Снова последовала пауза.
— Где вы находитесь, Йоаким? Вы на острове?
Это был голос молодой женщины, несколько нервный, не внушавший Йоакиму доверия.
— Я в Стокгольме, нет, точнее, уже в Сёдертэлье.
— Вы едете сюда?
— Да, — ответил он. — Перевожу оставшиеся вещи из нашего прежнего дома.
Он хотел любым способом заставить женщину ответить на вопросы.
— Вы можете мне сказать, что случилось? Это…
— Нет, — перебила она. — Я ничего не могу сказать по телефону. Но вам лучше приехать сюда как можно быстрее.
— Это…
— Не превышайте скорость, — прервала его женщина-полицейский и повесила трубку.
Йоаким сидел в машине, прижав телефон к уху и глядя в пустоту. Мимо проносились машины с зажженными фарами.
Он выехал на дорогу и поехал на юг, превышая допустимую скорость на двадцать километров. В воображении его возникали образы Катрин и детей в обстановке Олуддена. Йоаким затормозил у обочины и снова набрал домашний номер.
Три сигнала.
— Давидсон.
Йоаким не стал представляться.
— Это несчастный случай? — спросил он.
Женщина-полицейский не ответила.
— Вы должны мне сказать.
— Вы за рулем?
— Сейчас нет.
Женщина помолчала и сказала:
