Я им что-то отвечал, парил в светлеющем пространстве — бездонном, без краев. Свет был близко — яркий, но не слепил. Все вокруг теперь было пронизано светом — мягким, золотисто-желтым, я никогда не видел на земле такого света. Он колебался, менял переливы. Страха смерти не было — ни отчаяния, ни обиды, ни жалости, что покинул еще вполне пригодное к употреблению тело. Все становилось ровно, покойно.
Со мной разговаривали духи без лиц, в них не было чего-то зловещего или угрожающего. Я путешествовал по тонкому миру, в который, если верить некоторым людям, убывает душа после смерти, чтобы занять предписанное ей место. А еще это своеобразный «жесткий диск», служит накопителем и хранителем информации из материальной Вселенной. Все нормально. Жизнь не удалась — может, смерть удастся? Как странно, я еще сохранялся как индивид, но личность уже распылялась, я становился частью чего-то большого, и это нисколько не огорчало…
И вдруг я уткнулся в незримую преграду. Словно натянули поводок, привязанный к лодыжке, завершилось путешествие по неизведанному миру. Меня не пускали, крепко держали. Путешествие прекратилось, свет не приближался.
Я начал волноваться — почему меня не пускают? Я хочу туда — дальше. Я не хотел обратно в тело! Здесь хорошо, спокойно, а там что? Меня поволокло обратно, я был расстроен, возмущен. Что за агрессивное вторжение в чужое личное пространство!
Свет становился блеклым, меня по-прежнему окружали существа, мелькали в обратном порядке лица — они словно улыбались! Меня засасывало в знакомую шахту, я бился об острые углы и чуть не физически ощущал боль. Отчаяние, бессилие что-то исправить. Я хочу обратно в рай!
С чего я взял, что там был рай? Структура тонких миров куда сложнее банальных представлений верующих. Я испытывал дискомфорт, меня окружало что-то темное, недружественное. Я снова слышал голоса — теперь ехидные, вкрадчивые. Они нашептывали, вгрызались в меня. Я различал слова, понимал смысл. «Не время еще, Никита Андреевич, вам нужно вернуться — так повелели свыше. Успеете еще, всему свой час… Впрочем, у вас есть свобода выбора… — Мне казалось, что надо мной решили подшутить, — хотите, возвращайтесь к себе, на обжитую, так сказать, жилплощадь. Хотите — в новое тело — можем устроить. Скажем, вот в эту симпатичную женщину, что лежит рядом с вами, — она умерла, но что не сделаешь для хорошего человека? Вполне такой сносный бюджетный вариант…»
Надо мной определенно издевались!
«А вы еще что за личность? — хрипел я. Возможно, и не хрипел, даже рта не раскрывал, но казалось, что делаю именно это. — Что вы хотите? Отстаньте от меня…»
«Не личность, а сущность, Никита Андреевич, — въедалось в мозг. — Скажем так — высокого порядка. Впрочем, вам это знать необязательно — только мозги себе свернете. Всему свой час, как говорится… Хорошо, не будем подвергать вашу душу пошлым экспериментам. Удачи вам, Никита Андреевич…»
Жадный вдох, рывок… Я очнулся в темноте, на чем-то жестком и неудобном. Голова была пуста, как дырявый молочный бидон. Что это было — я запрыгнул в свое тело, как в брюки? Меня трясло, было холодно, зубы выбивали морзянку. Никакой какофонии в ушах — сплошная тишина. Я дышал! Прерывисто, хрипло, с пробуксовками, но — дышал! Я чувствовал запахи в помещении — прямо скажем, не очень приятные…
Где-то далеко угадывался тусклый прямоугольник света — дверь с окном из мутного рифленого стекла. Я сел, свесил ноги — упала простыня. Я лежал на какой-то каталке. Рядом аналогичная, справа через проход — таких целый ряд.
Я стал себя ощупывать. Очень мило, меня раздели. То есть совсем. Я отдышался, постарался взять себя в руки. Я точно был жив — дышал и все чувствовал. На голове все дыбом. Я все-таки вернулся. Пока это было единственное, что закрепилось в сознании. Со мной недавно разговаривали? Я не личность, я сущность… Безумный сон? Или у существ, населяющих тонкий мир, тоже есть чувство юмора? Машина «Скорой помощи» во дворе, Варвара, заламывающая руки, пропавшая год назад Катя Саульская в подъезде…
Воспоминания загружались неторопливо, с пробелами. Душа металась, рвалась с вещами на выход. Я физически чувствовал, как шевелятся волосы на голове. Глаза привыкали к полумраку. Просторное помещение, высокий потолок. Больничные каталки (или что-то другое) в несколько рядов с узкими проходами — но достаточными, чтобы выкатить их с «парковки» и развернуться.
Это морг? Под простынями находились мертвые тела — я не видел ни одной свободной каталки. Что за женщина рядом со мной? Мне говорили о какой-то женщине… Я спустился босыми ногами на холодный пол, затаил дыхание, приподнял соседнюю простыню. Чуть не вырвало. По соседству лежала женщина — вроде не старая, темноволосая. На лице искаженная маска — полумрак ее не столько скрывал, сколько подчеркивал. Я попятился, заскрипела конструкция, в которую я оперся спиной, сдвинулась с места. У этих существ реальное чувство юмора… Доходило медленно — сквозь недоумение, полное неприятие случившегося. «Куда вы его везете?!» — «В морг судебной медицины, гражданочка, утром будут делать вскрытие. Так положено, такая процедура…» Но я не хочу, чтобы мне делали вскрытие! Я снова себя ощупывал. Никаких шрамов во все пузо, ничего такого. Я