ГЛАВА IX
Если бы амфибии показали зубы, а не пятки, наше исследование затерянного мира, вероятно, закончилось бы прямо там, на берегу. Теперь же мы были уверены, что посеяли ужас среди этих полузверей и что отныне они будут либо вести себя с почтительным дружелюбием, либо так старательно нас избегать, что мы их больше не увидим, по крайней мере в опасной близости.
Десятки странных вытянутых голов покачивались на волнах к северу от берега, когда мы приблизились к убитому человеку-лягушке. Мы не могли точно сказать, насколько хорошо существа могли разглядеть берег на таком расстоянии, но надеялись, что они ничего не узнают. Смерть своего товарища они видеть не могли, так как он был убит во время их панического бегства в море.
— Если что-то и может сделать их опасными врагами, то только это, — с тревогой сказала Уилла, когда мы склонились над телом.
— Мы можем закопать его в песок, — ответил я. — Если они еще не знают, что произошло, то, возможно, никогда не узнают.
Осмотр тела выявил не так много нового. Кожа была липкой и эластичной, как у всех амфибий, проводящих много времени в воде. Раздвинув челюсти, мы с огромным облегчением увидели плоские, тупые зубы вегетарианца. Во всяком случае, мы могли не слишком опасаться, что их привлечет наша плоть; однако, как заметил Роджер, многие травоядные не прочь полакомиться самым нежным мясом. В других обстоятельствах я произвел бы вскрытие, хотя бы для того, чтобы определить размер и сложность мозга. Но я не забывал, что амфибии значительно превосходили нас численностью, и ничто не заставило бы меня подступиться с ножом к телу, в особенности на виду у наблюдателей с моря.
Роджер уже отстегнул от рюкзака лопату и начал рыть песок.
— Они следят за нами, — остановил я его. — Погодите, я посмотрю, не смогу ли отпугнуть их еще одним выстрелом.
— Я думал об этом, — ответил Роджер, — но и так растратил чересчур много патронов.
Пистолетных зарядов оставалось еще достаточно, и я поднял пистолет и, взяв низкий прицел, выстрелил в направлении голов. Пуля прыгала с волны на волну, эхо выстрела раскатывалось в утесах — и почти все головы скрылись. Но несколько наиболее смелых существ отказались нырять даже после второго выстрела, а больше тратить заряды я не хотел. Пришлось копать могилу у них на глазах; правда, мы были почти уверены, что предосторожности ни к чему и амфибии не осмелятся напасть на нас, как бы мы их ни провоцировали.
Нам потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы скатить тело в неглубокую траншею, которую мы выкопали, и засыпать его ровным слоем песка и гравия. Если бы амфибии из любопытства вернулись на берег, им было бы нелегко обнаружить могилу.
— Это будет хорошей проверкой их интеллекта, — сказал Роджер, когда мы закончили маскировать могилу, для верности разбросав сверху несколько ракушек. — Вернемся попозже и посмотрим, найдут ли они тело.
— А если найдут? — не отставала Уилла. — Это будет что-либо означать?
Роджер принужденно рассмеялся.
— Может быть, и нет. Надеюсь, что нет.
Он бросил на меня странный взгляд, и я пожал плечами. Думаю, мы все с неприятным чувством осознали, что, несмотря на всю обширность подземного мира, мы все еще оставались пленниками — пленниками в сердце охотничьих угодий полуобезьян, полурептилий-дикарей, чья истинная природа и возможности были нам неизвестны.
Несколько амфибий все еще покачивались на длинных гладких волнах к югу от утесов, когда мы покинули пляж, но к тому времени, когда мы поравнялись с первой из огромных скал, высившихся над береговой линией, все они исчезли. Осмотр местности с плато не выявил никаких признаков жизни в пределах видимости, не считая темного пятна на горизонте, которое мы приняли за отдыхающего после охоты в глубинах плезиозавра. Теперь Роджер вновь осмотрел окрестности в бинокль и затем заявил, что видел, как несколько амфибий выбрались на берег лесистого острова примерно в полумиле от берега. Он не исключал, что мог принять за амфибий склоняющиеся к воде пальмовые листья, но сама мысль о том, что существа могли жить на островах, была довольно любопытна, и лишь после долгого обсуждения мы решили оставить загадки амфибий на будущее, поскольку и без того неблагоразумно вмешались в их жизнь.
Рев прибоя тем временем стал таким громким, что нам приходилось перекрикиваться, карабкаясь по скользким камням сквозь туман брызг. Гранитные скалы слева так далеко отступили от берега, что мы и не заметили бы, если бы в них открылось устье каньона. Высокие пышные пальмы и хвойные деревья первобытных джунглей почти совершенно скрывали подножие утесов. Не верилось, что затянутое облаками небо было каменным, а бескрайние на вид просторы моря ограничены колоссальными нагромождениями гранита в нескольких милях друг от друга. Воздух оставался чистым, хотя ветер изменил направление и вместо освещающего морского аромата приносил теперь запахи испарений далеких илистых болот. Светящиеся массы изливали на стены и купол ровный немигающий свет. Мы были убеждены, что в этой стране неизменного прошлого никогда не наступала темнота; стоит ли говорить, как мы этому радовались!
Неподалеку от скопления скал мы наткнулись на громадное логово существ, похожих на летучих мышей. Они вылетали из расщелин и трещин бесчисленными стаями и на миг так плотно окружили нас, что мы стали буквально задыхаться, и нам пришлось отмахиваться от них, прежде чем мы смогли продолжить путь. Эти создания были так любопытны и глупы, что садились нам на плечи и головы, как волопасы на спины коров. Я без труда поймал одно из них. Зубастый клюв и колючий хвост обнаруживали явное сходство с рептилией — еще одно доказательство древности этого первобытного затерянного мира.
Потребовался целый час и немалые усилия, чтобы преодолеть остававшийся участок каменистой полосы. Наконец грохот прибоя остался позади, и мы, выйдя на ровный берег, присели отдохнуть на краю высокой плиты, откуда открывался вид на джунгли и пляж. Слева огромные леса доисторической растительности восходили естественными террасами к туманным гранитным утесам; не будь справа от нас водного пространства, могло бы показаться, что мы очутились посреди океана тропической зелени.
Мы некоторое время осматривали эту дикую местность, прежде чем я заметил в лесу движение, которое не мог приписать ветру. То, что сперва показалось мне искривленным стволом пальмы, извивалось и клонилось в разные стороны вне всякой связи с шевелением листьев и ветвей кругом. Порой загадочный ствол замирал в полной неподвижности, в то время как соседние листья и ветви продолжали раскачиваться и кивать.
— Вот загадка для ваших окуляров! — крикнул я Роджеру. — Видите тот странный ствол у края террасы, как раз
