Мэддокс смотрел ей в глаза, темные и блестящие в слабом свете брезжившего рассвета. Скоро он осветит мир, и начнется самый короткий день в году. И в этот момент Мэддокс понял, что любит Энджи. Всем своим существом. И он не хотел – не мог – рисковать ее жизнью. Он даже не знал, жива ли Джинни.
Будто прочитав его мысли, Энджи сказала:
– Она жива, Мэддокс, ты о плохом не думай. Мы ее спасем. Слушай…
В этот момент раздался новый выстрел, и оба инстинктивно пригнулись.
Сидя на корточках, сблизив лица и смешивая туман дыханий, они прислушивались и ждали. Вновь поваливший с моря густой туман выиграл им несколько секунд. Вода в ущелье неудержимо поднималась, а рассвет скоро сделает их легкими мишенями.
– Я знаю этот парк, – продолжала Энджи, копаясь в рюкзаке. Оттуда была извлечена связка карабинов. – Я сюда ходила в походы, пока училась в колледже. А в детстве папа… – Она поколебалась. Проворные пальцы быстро распутывали карабины. – Джозеф Паллорино водил меня сюда гулять. Мы собирали креветок в жидкой грязи во время отлива… Я знаю, как быстро вода заполняет ущелье.
Она чуть выпрямилась, глядя в глаза Мэддоксу. В ее взгляде читалась решимость.
– Ты хорошо плаваешь?
– Нормально.
– Значит, лучше моего. – Она подала ему свернутый альпинистский шнур и обвязку с карабинами. – Спускайся. От этой платформы вниз идет виа феррата, типа каната такого. Держись за него и отталкивайся ногами от скалы, пока не спустишься к воде. Примерно на уровне высокого прилива попадешь на широкий каменный выступ, он тянется до самой эстакады – его за много лет промыло приливной волной. Иди по этому выступу почти до самого моста, и увидишь железное кольцо, которое давным-давно вделали в скалу для швартовки. Надеюсь, оно еще на месте… К нему раньше плоты привязывали во время отлива. Привяжешь трос к кольцу, другим концом обвяжешься, и заходи в воду, понемногу травя трос. Тогда течение тебе не страшно. Длины хватит, чтобы дойти до Джинни.
Энджи поднялась на ноги, забросила на спину рюкзак и подхватила второй моток троса.
– А я пойду на эстакаду. Попытаюсь сверху обрезать веревку, на которой она висит. За гребнем горы есть тропинка.
– Он застрелит тебя, как только разойдется туман!
– Он и тебя может подстрелить, пока ты будешь спускаться. Будем молиться, чтобы туман не рассеялся. Я буду отвлекать внимание, пока ты не спустишься до каменной «полки». Вот, – Паллорино подала свисток, – два коротких, и я буду знать – ты под эстакадой. Как только услышу сигнал, тут же режу ее веревку. Давай сюда винтовку.
– Энджи, я не могу тебе позволить…
– Молчи, – прошептала она, прижимая пальцы в перчатке к его губам. – Пожалуйста, замолчи и сосредоточься… Мэддокс, другого выхода нет. Я должна это сделать. Я должна попытаться.
Он угадал недосказанное. Энджи уже потеряла напарника, не смогла спасти Тиффи, не защитила Мерри Уинстон, лишилась собственной личности и привычного имени. Новой потери ей не выдержать.
– Я справлюсь – с тобой или без тебя, сержант Джеймс Мэддокс, слышишь меня? Но винтовка мне пригодится. С эстакады из нее стрелять удобнее, чем стоя по шею в воде.
Он подал ей винтовку и запасные патроны. Энджи рассовала патроны по карманам, накинула на плечо ремень винтовки, а моток троса надела через плечо.
– Ну чтобы все было хорошо, – прошептала она и исчезла в тумане. С бьющимся сердцем Мэддокс смотрел ей вслед. Снизу долетал шум поднимающихся волн. Он тоже надел на плечо свернутую веревку и осторожно перебрался через перила, нащупав металлический трос. Соскользнут руки или ноги – и из этой стремнины не выплыть.
Погибнет и Энджи, если оступится на трухлявой эстакаде.
Или если не выдержат гнилые доски.
╬Глава 75
Энджи взглянула на часы – начало восьмого, еще темно. Включив налобный фонарик и водя фонарем в руке, она пробиралась дном оврага под защитой непролазной чащи. Дойдя до конца оврага, она выключила фонари, вскарабкалась наверх и присела на корточки.
Перед ней тянулась старая эстакада, уходя в темноту и туман. Со смотровой платформы удалось разглядеть, что Джинни привязана под серединой моста. Энджи сняла с себя трос: придется отказаться от страховки, чтобы отвлечь внимание. Аддамс должен смотреть на мост, а не на Мэддокса, который спускается по скале.
Сняв головной фонарь, она пристегнула его за ремень к карабину на конце троса, снова надела моток на плечо и осторожно двинулась по эстакаде.
Доски остались лишь кое-где, и между ними зияла бездна. Если поскользнуться, сорвешься в воду. Разверзающаяся под ногами пропасть вызывала головокружение. Сердце трепыхалось в горле. Паллорино замерла, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и вдохнула полную грудь воздуха. Медленно выдохнув, она опустилась на четвереньки и поползла по мосту. Она ненавидела высоту и немало натерпелась во время одного из дополнительных курсов в национальном институте юстиции (поэтому-то в багажнике «краун вик» до сих пор лежало альпинистское снаряжение), но плавала она еще хуже. Дюйм за дюймом Энджи продвигалась вперед, старалась держаться той стороны, где доски, соединяющие пути с основой моста, тянулись сплошным отрезком. Но деревянная поверхность была скользкой, усыпанной гниющими обломками, и рука соскользнула. Энджи ахнула, но напряжением мышц восстановила равновесие и на секунду закрыла глаза, приказав себя успокоиться. Она поползла дальше, на середину пропасти между скалами, в пустоту из тумана и мглы. Ветер набирал силу, а снизу доносился рев прилива.
Пройдя, по ее расчетам, примерно четверть пути, Энджи остановилась и осторожно сняла с плеча свернутый трос. Размеренно дыша, чтобы успокоиться и не думать о разверстой пасти Скукумчака под собой, она обвязала трос вокруг доски и, подхватив конец с привязанным фонарем, поползла к центру моста. Наконец рука задела толстую
