– Энджи! – окликнул ее Мэддокс. Они уже давно оставили официальные манеры и профессиональную корректность. Она напала на него и пыталась убить. Она чуть не сломала ему нос – лицо распухло, под глазами уже проступили фиолетовые синяки. Энджи не знала, как благодарить его за то, что он не потащил ее к врачу силком, когда ей пришлось зайти с ним в больницу, а привез сюда, сказав, что присмотрит за ней, пока она обдумывает имеющиеся варианты.
«Энджи, тебе нужно к профессионалу. Я не могу с тобой работать. Я не могу доверять напарнику, который будет то и дело слетать с катушек и бросаться на меня с оружием. Ты же опаснее преступников, за которыми охотишься… Я не могу спустить это на тормозах».
Глубоко вздохнув, она медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом. Глаза Мэддокса казались черными и бездонными, и Энджи решилась – ухватившись за его руку, ступила на палубу. Он повел ее в свою каюту.
Спустившись по крутой лестнице через люк, Паллорино наткнулась на Джека-О, свернувшегося на коврике из овечьей шкуры. Пес зарычал на нее горловым рыком, будто намекая: не покушайся на мою территорию, и, может, я тебя не кусну.
Мэддокс, казалось, заполнял собой всю уютную гостиную, где нашлось место и для встроенной кухоньки. Он поглядел Энджи в глаза. Его собственные, над повязкой на переносице, были налиты кровью. Завтра придется что-то объяснять коллегам. Энджи похолодела при виде того, как она отделала напарника, и с ужасом представила, что он может рассказать в управлении.
– Я еще раз прошу прощения, – в сотый раз покаянно повторила она.
В его глазах появилась забота – и не только. Энджи не произнесла ни слова с той минуты, как они покинули Сент-Джуд. Мэддокс до сих пор не вернул ей нож и служебный пистолет. Ее так и подмывало возмутиться, возненавидеть напарника за то, что он увидел ее в таком состоянии, развернуться и уйти, сделав вид, что ничего не было. Но логика подсказывала, что ей действительно нужна помощь, хотя Энджи не знала, как ее получить, не рискуя карьерой.
– Присядь, – сказал Мэддокс, включая газовый обогреватель и открывая кухонный шкафчик.
Энджи тяжело вздохнула, откинула со лба мокрые волосы и стянула куртку. Присев на узенький диван в тесной гостиной, она сняла ботинки. Мэддокс достал два бокала и бутылку скотча, щедро плеснул в каждый и принес один ей. Джек-О настороженно следил за ними со своего коврика и снова зарычал, когда Мэддокс подал скотч Энджи.
– Спасибо. – Ей пришлось взять бокал двумя руками, так они тряслись, и удалось сделать большой глоток виски, не пролив. Она снова глотнула и закрыла глаза, ощущая, как горячий комок скатывается в желудок. Дрожь начала отпускать. Энджи открыла повлажневшие глаза и взглянула на Мэддокса. В его взгляде читались вопросы, забота, сочувствие.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала, а Мэддокс не настаивал. Он снял свое пальто и повесил его и пальто Энджи на крючки у трапа. Вернувшись на крошечную кухню, он открыл пачку собачьего корма и насыпал полную миску. Поставив еду на пол рядом с поилкой, Мэддокс посвистел.
Джек-О поднялся с коврика и подковылял на трех ногах, недоверчиво косясь на Энджи. Хрустя собачьим кормом, он не сводил с нее черных блестящих глаз.
От резкого порыва ветра яхту качнуло – было слышно, как завибрировали снасти. Уютная каюта ничуть не походила на тесный бункер, чего опасалась Энджи. Маленький холодильник был сплошь увешан фотографиями Мэддокса с Джинни, обеденный стол завален книгами и бумагами. Мэддокс присел рядом и глотнул из своего бокала.
– Такое раньше случалось? – спросил Мэддокс. Энджи, держа бокал в ладонях, опустила его на колено.
– Нет. Такого никогда не было.
Мэддокс ждал.
Паника росла. Энджи захотелось убежать. Она бросила взгляд на дверь каюты.
«Ты должна признать, что у тебя проблема…»
– У меня, похоже, начались галлюцинации, – наконец проговорила Энджи. Она подробно описала маленькую девочку в розовом, когда и где она появлялась, что повторяла и на каком языке. Энджи не умолчала и о болезни своей матери, и что первые симптомы проявились у Мириам в таком же возрасте.
Глотнув еще скотча, Энджи коротко усмехнулась:
– Я схожу с ума! Вот, я это сказала. Через десяток лет я буду сидеть в кресле-качалке, уставясь на свое отражение, под присмотром санитаров в «Маунт-Сент-Агнес»…
– Значит, ты там навещала маму?
Энджи бессильно кивнула. Теперь все вышло наружу. Она выпустила из рук контроль над информацией. Штука с секретами в том, что нельзя их никому открывать: что знают двое, знает и свинья. Понятие «поделиться секретом» всегда казалось Энджи чем-то несерьезным.
Мэддокс молча обдумывал услышанное. Тишину нарушали только вой ветра и плеск воды за бортом.
– Не исключено, что у тебя шизофрения, – тихо сказал он.
– Спасибо, утешил.
Он забрал у нее бокал и поставил на маленький стол, к своему, затем взял ее за руки и начал водить большими пальцами круги на ее коже, отчего мягкие нити желания щекотно потянулись к соскам. Энджи вдруг захотелось свернуться в клубочек, как маленькой, и чтобы Мэддокс ее обнял и поцеловал. Эта потребность отдаться под чью-то заботу была для нее внове – подобные мысли не посещали ее с самого детства.
Джек-О, вылизав миску, подошел и улегся у ног Мэддокса, повернув острую морду к ступням Энджи в носках.
– Или посттравматическое расстройство, что вероятнее, учитывая ситуацию с Хашем и той малюткой. Видимо, она и преследует тебя в галлюцинациях.
– А что тебе известно о ситуации с Хашем?
– Я читал отчет об инциденте.
– Зачем?
Мэддокс неопределенно пожал плечами.
– Ты не знал, чего ждать от такой напарницы? Ты на это намекал возле пентхауса Джекса? Ты сомневаешься в моей способности верно оценить ситуацию, потому что считаешь, что я могла спасти Хаша?
– Наоборот. Меня заинтриговала женщина, которая привязала меня к кровати в мотеле «Лис», – улыбнулся Мэддокс. Улыбка не успела подняться к глазам – он вздрогнул от боли.
– Если это была острота, то не смешно.
Он медленно кивнул. Лицо стало
