– Все, нашла, – Латтеродт, улыбаясь, держала в руке жирную на вид серую шайбу.
Правда, улыбка быстро исчезла: прямо на глазах Брюкса ее сменила гримаса неподдельного ужаса, Лианна смертельно побледнела.
– Ли?..
Она с шумом вдохнула и задержала дыхание. Уставилась мимо правого плеча Дэна так, будто он стал невидимым. Брюкс повернулся, ожидая увидеть монстра, однако не заметил ничего, кроме шлюза. И ничего не услышал, кроме щелчков и вздохов «Тернового венца», говорившего с самим собой.
– Ты слышишь? – прошептала Лианна. Ее глаза метались перепуганными саккадами. – Это… тиканье…
Брюкс слышал только вздохи переработанного воздуха, текущего в тесное пространство, и тихий шелест пустых скафандров, колыхавшихся на ветру. Слабые глухие звуки движений внизу: скрежет, тяжелый и быстрый топот. Он оглядел отсек, провел взглядом по альковам, шлюзам…
И вдруг что-то услышал: четкий, тихий, аритмичный звук. Не столько тиканье, сколько пощелкивание, так щелкают языком. Оно было голодным и шло сверху.
В желудке Дэна словно что-то оборвалось. Ему не нужно было смотреть, он бы не осмелился. Каким-то образом чувствовал ее там, на стропилах: темную хищную тень, наблюдавшую за ними оттуда, куда не мог добраться свет.
Кто-то постукивал зубами.
– Черт, – прошептала Лианна.
«Она не может здесь быть», – подумал Дэн. Он же проверил схему перед тем, как уйти с камбуза. Всегда проверял. Иконка Валери, как обычно, висела в своем отсеке – зеленая точка среди серых. Похоже, она действительно очень быстро двигалась.
Стук и щелканье зубов уже казались такими громкими, что он не понимал, как не замечал их раньше. В этом звуке не было закономерности, регулярного предсказуемого ритма. Иногда тишина между щелчками, казалось, тянулась вечно и сводила с ума банальным напряжением; а иногда неожиданно обрывалась, буквально через долю секунды.
– Давай… – Брюкс сглотнул, попытался снова. – Давай отсюда…
Но Лианна уже направилась вниз.
В Центральном узле царили яркий свет и стерильные тени: мягкое свечение стен прогнало все страхи в подвал, где им было самое место. Несколько смущенный, Брюкс взглянул на Лианну, пока они обходили зеркальный шар.
В ней не было ни смущения, ни робости. Пожалуй, она казалась даже более взволнованной, чем когда они стояли на форпике.
– Похоже, она взломала сенсоры.
– В смысле?
Лианна пошевелила пальцами в воздухе, и на переборке появился ИНТЕРКОМ. Сенгупта была на корме, рядом с трюмом, Мур – в комнате отдыха. Иконка Валери ободряюще сияла зеленым в ее личном отсеке вместе с серыми точками.
– Корабль больше не знает, где она находится. Вампирша может оказаться где угодно. За любой дверью.
– Зачем она это делает? – Брюкс заглянул в дыру на потолке, когда Лианна ухватилась за лестницу. – Чем она вообще занималась наверху?
– А ты ее видел?
Он покачал головой:
– Не смог посмотреть.
– Я тоже.
– Значит, мы не знаем наверняка, была Валери наверху или нет.
Лианна выдавила из себя нервный смешок:
– Хочешь вернуться и проверить?
Здесь, среди яркого света и сверкавших машин, было трудно не чувствовать себя полным идиотом. Брюкс опять покачал головой:
– Даже если она там, что такого? Она же не под арестом. К тому же Валери ничего не делала, только зубами скрипела.
– Она – хищница, – заметила Лианна.
– Она – садистка. Специально действует мне на нервы с самого начала полета; думаю, ее это возбуждает. Джим прав: если бы она хотела нас убить, мы бы уже сыграли в ящик.
– Может, именно так она нас и убивает. Вдруг она – мамбо[265]?
– Мамбо, значит.
– Вуду работает, старомодник. Страх вклинивается в сердечные ритмы, адреналин убивает сердечные клетки. Можно буквально напугать кого-то до смерти, если правильно взломать симпатическую нервную систему.
«Ну вот, теперь у нее и вуду реально, – подумал Брюкс. – Чего не сделаешь, чтобы приписать плюсик к могуществу религии».
* * *Поднимаясь, Брюкс столкнулся с Муром, который направлялся вниз.
– Привет, Джим.
– Дэниэл.
Последнее время они встречались редко. За едой или после нее, во время светло-синего дня или более теплых оттенков ночного цикла полковник не вылезал из КонСенсуса. Он никогда не говорил, что там делает. Разумеется, зубрил информацию об «Икаре» и исследовал телеметрию, которую послал «Тезей», прежде чем исчезнуть в тумане. Но детали Мур держал при себе, даже когда выходил передохнуть.
Брюкс остановился у подножия лестницы, ведущей на камбуз.
– Эй, кино посмотреть не хочешь?
– Что?
– «Молчание кукурузы». Вроде игры, которую можно только смотреть. Ли говорит, это еще с тех времен… ну, знаешь, когда не умели внедрять желания прямым путем. Приходилось манипулировать людьми, чтобы те испытывали эмоции с помощью сюжета, персонажей и всего такого.
– Искусство, – сказал Мур. – Я помню.
– Довольно грубо по нынешним стандартам, но тогда эта штука завоевала кучу наград за нейроиндукцию. Ли нашла ее в памяти и дала ссылку. Говорит, стоит посмотреть.
– Эта женщина тебя достает, – заметил полковник.
– Это дурацкое путешествие меня достает. Ты в деле?
Он покачал головой:
– Я исследую телеметрию.
– Ты уже неделю с ней возишься. Не выныривая.
– Много данных.
– А я думал, они вышли и сразу вырубились.
– Так и было.
– Ты же говорил, передача прекратилась практически мгновенно.
– «Практически» – относительный термин. У «Тезея» было больше глаз, чем у маленькой корпорации. Понадобится целая жизнь, чтобы просеять несколько минут этого сигнала.
– Для исходника, конечно. Но Двухпалатники, я уверен, держат руку на пульсе.
Мур посмотрел на него:
– А я думал, ты не одобряешь слепую веру в высшие силы.
– Я не одобряю, когда человек ломает спину и таскает на себе валуны, когда у него на сетчатке есть ключ от грузового подъемника через дорогу. Ты сам говорил: они опережают нас на сотню шагов. А мы тут просто так, катаемся.
– Не обязательно.
– Почему?
– Мы здесь, а они будут в декомпрессии еще шесть дней.
– Ну, да, – вспомнил Брюкс. – Мы проверены в полевых условиях.
– Потому нас с собой и взяли.
Дэн скривился:
– Меня взяли потому, что я попал под колеса, и мою тушку из милосердия решили не оставлять на обочине.
Полковник пожал плечами:
– Это не значит, что они не ухватятся за любую возможность извлечь из тебя пользу, если таковая представится.
От воспоминаний у Брюкса закололо в кончиках пальцев. «Возможности, – понял он с неожиданным туповатым удивлением. – Одну я точно упускаю».
* * *Это было окно в самом грубом смысле слова: массивная панель из прозрачного сплава, вставленная в кормовую переборку. Ни увеличений, ни изменения размеров, обошлось даже без тактических разноцветных дисплеев на поверхности. Отключить его было можно, только если кто-то с той стороны опустил бы противоударный щит. Прозрачная непроницаемая дыра в корабле – круглый иллюминатор, ведущий в террариум пришельцев, где, стоило миновать призрачное отражение собственного лица, странные гипербарические создания строили чудовищные артефакты из песка и кораллов. Их глаза мерцали в сумраке зелеными звездами.
Шестеро монахов отдыхали, подвешенные в медицинских коконах, словно спящие личинки в ожидании зимы. Другие целеустремленно, как муравьи, двигались на фоне теней и недостроенных машин, запутанного индустриального пейзажа из резервуаров, штабелей керамических сверхпроводников и массивных труб, под которыми
