Шаман закатал рукав и сунул им под нос свое левое предплечье. Один из его многочисленных шрамов, казалось, лопнул изнутри. Свежая рана уже затянулась, но красная полоса выглядела отвратительно.
— Духи, которых я туда послал, исчезли. Не погибли и не были захвачены, но просто исчезли. Словно я бросил горсть праха в огонь. Цепи, которыми я приковал их к себе, вырвали — а уж поверь, это было настолько же болезненно, как и при заключении с ними уговора. И думаю, что на них никто не напал, их просто мимоходом убрали. Случайно. И поверь, это были по-настоящему сильные духи. Остальных я держу близко и использую, для того чтобы и меня не постигла такая же судьба. Мы таимся, прячемся, заметаем следы нашего присутствия. Нам нужно стать сусликами, подкрадывающимся к сражающимся медведям. Мы должны подкрасться, увидеть все и сбежать. Никакой магии.
Кеннет взглянул на Борехеда. Шаман был ниже его на голову и худым, словно волк, которому много дней не везло на охоте, но когда он поднял глаза и вперил в лейтенанта темный взгляд, офицер понял, что тут не место для споров. Здесь ахерский колдун был у себя дома в буквальном смысле — а также в смысле духовном. Здесь командовал он.
— Хорошо. Нур!
— Слушаюсь, господин лейтенант.
— Пробегись к остальным и дай парням знать, чтобы они что-то съели, а потом приготовили оружие. — Кеннет глянул на стену тумана. — Веревки, крюки для подъема и чеканы пусть возьмут тоже. Остальным десятникам скажи, что через четверть часа я дам короткое объяснение. Как только поговорю с командиром Крыс и девицей Онелией.
— Слушаюсь.
Кряжистый офицер побежал трусцой в сторону саней, что стояли в нескольких десятках ярдов, провожаемый насмешливым взглядом шамана.
— Глядите-ка. Хорошо обученный человек. Сядь, говори, не двигайся. Наверное, такими просто командовать. Наши воины рядом с ними — словно стая волков рядом с собаками.
Кеннет проигнорировал чуть скандальный тон, вынул из саней кольчугу и плащ, надел их и только тогда взглянул на Борехеда.
— И потому волки голодают в горах, жрут камни и шишки, а тебе приходится обращаться за помощь к нам.
Шаман широко ощерился.
— Хе-хе. Значит, ты тоже чувствуешь раздражение, человек. Этот вон, — ткнул он в Нура, — еще недавно кусал тебя за руку и ссал в воду, которую ты пил, а теперь прыгает настолько высоко, насколько ты ему приказываешь.
Офицер пожал плечами. Борехед или был очень догадлив, или выстрелил наугад. Неважно.
— Дисциплина. Терпение. Мое личное очарование. Выбери, что захочешь. Но ты ведь притащил нас сюда не затем, чтобы поболтать о том, как мы решаем такие вещи в Страже, правда? — Он перевел взгляд на стену тумана за спиной шамана. — Вон там твоя проблема.
Он отвернулся, игнорируя ироническое фырканье ахера, и двинулся к остальным саням, в очередной раз отгоняя от себя неприятные мысли, мучившие его вот уже несколько часов. Они находились в пятидесяти милях от гор, как минимум — в тридцати от берега. Посреди моря, которое в эту пору года должно быть освобождено от белого панциря. Насколько толстый лед под ними? Десять футов? Пять? Три? Меньше? Владычица Льда могла остановить приход весны на эти территории, но была ли она достаточно сильна, чтобы удержать Близнецов Моря? Эта пара Бессмертных не имела в горах излишка верных, но рассказы о силе их гнева добирались и до вессирцев. Наверняка то, что их доминион не был вовремя освобожден из-под власти Андай’и, их оскорбило. Неужели его люди вмешиваются в конфликт между богами?
Он еще раз окинул взглядом лежащую на льду тучу. Это явно было неестественно. Чтоб его! Если бы дураки-Крысы не развлекались глупыми подкрадываниями, Шестая свернула бы лагерь и ушла с перевала раньше, чем Борехед сделал им свое предложение, от которого они не могли отказаться.
Лейтенант ухмыльнулся себе под нос. Ну, по крайней мере, понятно, кто ответственен за то дерьмо, куда они влезли.
Тень этой усмешки, похоже, оставалась на его лице, когда он подходил к поставленным чуть в стороне саням, на которых приехала дружина Крыс, потому что Олаг-хес-Бренд заговорил первым:
— Это не моя вина. Я не знал, как обстоят дела по ту сторону перевала. Как не знал и того, что проклятущий шаман заставит нас сюда приехать.
Кеннет отмахнулся.
— Ты мог прибыть на рассвете и передать нам приказы, но ты желал прокрасться в лагерь и сделать из стражников дураков, верно? А потому ждал, пока мы вылезем из нор, начнем готовить завтрак и вообще — пока не воцарится общее замешательство. На это ты потратил как минимум два часа. И именно из-за тебя мы тут. Впрочем, — пожал он плечами, — я не стану тратить время на поиски виноватых. Но не кивай на Борехеда, потому что, насколько мне известно, Нора не прощает своим людям недостаток знания. Постарайся придумать отговорку получше, Крыса. Мы въедем в этот туман, проверим, что там находится, и вернемся домой. Таков нынешний план. Естественно, все изменения потребуют импровизации, но это не в новинку для нас. Как и для вас, верно?
Крысы слушали, сбившись в мрачную группку. Двенадцать пар глаз всматривались в него каменными взглядами, и только в глазах Онелии Умбры лейтенант заметил что-то, что мог бы посчитать крупицей веселья или интереса. Проигнорировал это. Девушку с Шестой ротой соединяло безумное странствие по Мраку, которое закончилось выходом из него прямо посреди поля битвы. Из того, что он помнил, помощи от нее тогда было немного. Ее участие ограничивалось бессмысленным взглядом в пространство да бормотанием, а потому он надеялся, что она хотя бы сумеет позаботиться о себе сейчас. Но больше его занимали Крысы.
Лейтенант попытался оценить, кто есть кто в его группе. Наиболее охраняемые секреты Норы — то есть те, о которых все знали, — гласили, что боевые дружины Крыс состоят из убийц, обучавшихся с самого детства в местах настолько тайных, что и самому императору не известно, где они находятся; еще — из колдунов, владеющих аспектами столь специфическими, что те ни для чего более, как для убийства, не подходили; но и такими мерзкими, что даже армия отказывалась их использовать; и, наконец, из осужденных, снятых прямиком с виселицы, связанных с Норой мощными заклятиями. Ну и из одержимых жаждой убийства головорезов, тронутых Мраком, слабо отличающихся от Пометников, — тех, кто мог на этой службе реализовать свои самые темные желания.
В принципе, и о его людях говорили лишь немногим лучше.
Оба командования, и Стражи, и Норы, ценили такие рассказы: из-за них враг потел от одной мысли о том, с кем ему придется иметь дело.
Из того, что Кеннет знал наверняка, в дружине Крыс всегда
