Они не братья-сёстры-близнецы, не клоны, выглядят реалистично, тела их не пропадают, начинают разлагаться, источать аромат тухлятинки. Прилетали громкие жирные мухи, почтить память усопших, выразить соболезнования. Собственно, именно поэтому поверженных грызунов нам приходилось закапывать. Убил — закопал.
И не каких я завтра помою. Лично я прикончил ещё одну крысу… мы с Димкой предположили, что та, первая, когда я ей добавил табурета, была уже мертва; что убийство может повлиять на активацию татуировки. Тщета. Продукты почти закончились, съездили на машине в другое село, закупились… в Сунгае сельпо закрыто на ремонт, да и конспирация. Не покупай там, где живёшь.
Дмитрий Иванович нас уговорил, и это закономерно. Сидя на месте в богом забытой деревне мы от скуки лезли на стену. Стен хватало, но это не выход, выход через дверь. Это понимает даже Дима.
Предложение съездить на рыбалку, что поступило от добродушного менеджера по туризму, мы восприняли на ура! ура! ура! Вот только портал как ушат холодной воды. Ушат — это таз такой ушатанный. Бросить его на произвол судьбы можно, но… опрометчиво, кому-то рассказать? Ммм, нет. Уничтожить портал имеющимися средствами мы не смогли. Топор проваливался внутрь или пружинил от боковой кромки, не врубаясь в стену и ситуацию. Зарубок на лезвии не оставалось. Горящая головёшка влияла лишь на скорость движения цветных полос. Приуныв, мы устроили мозговой штурм.
Результаты обнадёживают — нас, меченых, двое, крыс тоже, появляются они рядом с нами, мысль № 1 — это сделано для прокачки нас, родимых. Крысы понемногу растут в размере, нонешний размер “крысяра ХXL”, тенденция угрожающая… но поделать мы с ней ничего не можем, так? Можем сидеть и дрожать от страха//зачёркнуто готовиться к войне. Мысль № 2 — при нашем перемещении портал тоже должен переместиться.
Это предположение кажется логичным, да, может он и не переместиться, может появиться ещё один… но это вариант неприятный, о нём я думать не хочу.
На партсобрании идею обсудили, постановили проверить. Вот и. Костерок горит, комаров нет, благодать… палатки нет, да и не нужно, крысы приходят в первой половине ночи. Дверь в избушке подпёрли снаружи, если мобы появятся там — выбраться не смогут, вернёмся и упокоим. Жаль ружья нет, всё-таки лес, медведи где-то там, за горизонтом, там, где-то там, выше золотых оков. Есть топор и друг-огнемёт.
Жарили сосиски, болтали о рыбной ловле и… всё же умудрились заметить появление портала, шагах где-то в 20ти от засидки. Радужный квадрат засиял в ночи ярче, чем наш костёр, потом он притух… в лесу будто кто-то забыл включённый телевизор. Крысы размером с котят, шурша подлеском, выныривают из темноты, атакуют, причём каждая бежит на своего противника. Это у них индивидуальный агр в действии, или просто совпало, я разгадала, знак бесконечность? По ночам мы с другом всегда носим унты-сапоги, брезентовые штаны, куртку с капюшоном, что закрывает горло, плотные перчатки.
Мне кажется, что к действу мы относимся также, как мясники относятся к забою скота на скотобойне, я — как к неприятной рутине, Димка — как к глотку свежего опыта, он всё ещё ждёт очередного повышения циферки своего чсв.
На поле боя у нас подавляющее преимущество в суммарном весе залпа. Ушастый жарит своего оппонента, потом моего. Вот так просто. Огнешаром по бегущей цели он не попал, убил крысу горящим кулаком, одежда и перчатки при этом от волшебного пламени не страдают, и это круто. Моего грызуна друг тоже уделал голыми руками.
Димка слёзно просил меня вообще более не убивать крыс, оставлять ему, я не возражаю. Делов-то, пару раз отопнуть подальше пытающегося вцепиться в голенище сапога зверька. В чём-то это даже весело.
— Может поджарим?
— Ты дурак? — свиная сосиска пытается заглянуть в левое лёгкое. Мой организм, задыхаясь от спешки, остановил её решительный рывок.
— Да шучу я. Лут всё-таки.
— Ага. Ты ещё распотроши их, может там какие-нибудь ресурсы спрятаны внутри, вот прямо, прямо в прямой кишке! Меч волшебный, кладенец, словно в *опе леденец! — язвительно декламирую. От тона голоса отчётливо попахивает. Юмором.
— Думаешь? — Димка задумался, он серьёзно размышляет над моим “предложением”?
— Не, не стоит, — сдаю назад. Друг-потрошитель это не то, чем нужно гордиться.
— Смотри, как я могу, — правая ладонь погружается прямо в пламя костра, голые пальцы словно свиные сосиски, они приняли эстафету. Пять секунд… десять, пальцы вылазят из огня, Димка улыбается во все щёки, две штуки.
— Ага, — шумный выдох, оказалось, что я задержал дыхание.
— Завидуешь?
— Ещё как, — нет радости в моём голосе, в лице моём усмешка кислая, аки слива незрелая, — Всё равно я тебя обгоню, — в этом месте я напрягся и симулировал оптимизм, — Как говорят китайцы: поздний плод, да быстро зреет.
— Догонишь, как же, — беззлобно ответил друг, вглядываясь в пламя.
В неровном свете костра его лицо выглядит таким одухотворённым. Вся эти история с магией сильно на него повлияла, он и ранее не был неуверенным типом, но… сейчас он выглядит куда более живым, увлечённым, целеустремлённым. Сколько мы уже в этом Сунгае, без девушек, его, можно сказать, страсти, — и ничего. Магия. Она и для меня была чем-то удивительным, волнующим, но если ушастый уже смог, так сказать, взять её в руки, то я обладаю её только в теории…
Я понимаю, я и так постоянно об этом рассказываю, постоянно… хм, жалуюсь на то, что не могу активировать тату, боюсь, что вообще не смогу её активировать. Но это простительно, я таак думаю, болтать о наболевшем, о своём геморрое каждый не раз за день рот да откроет. Я буду сдерживаться. У вас тоже свои проблемы, не чета моим.
Глава 15
— Дмитрий Иванович, вы когда последний раз смотрели телевизор? — начинаю издалека.
— Миш, так сегодня с утра и смотрел, — приятный, бархатный голос, искреннее, улыбчивое лицо, неизменные атрибуты успешного продажника, — Я ж спутниковую прикрутил ещё прошлым летом. Всё боялся, стащит кто зимой, но повезло.
— Мы хотим поделиться с вами одним своим секретом, — переглядываюсь с ушастым, — Но вы должны нам обещать, что, как говорится, никому и никогда.
Да, я СДАЛСЯ!
Да, пошёл на риск, на авось, на удачу. Моя тревога, вроде бы, ослабла, не пропала, но… я к ней привык. Как к боли в колене, как к злой тёще, как к доллару за 65ть. Когда долго болит, ты не обращаешь внимания, и вроде уже не болит. Если не прислушиваться. Если прислушиваться
