День, выматываешься как чёрт, падаешь в кровать, отключаешься. Подъём по будильнику, лёгкий завтрак и вновь бег, стрельба. Взвыть я собирался, но не успел, неделя кончилась, нам дали день отдыха. Как же это здорово. Как же хорошо отдыхать.
На ту сторону нам рано, а вот по крысам пошмалять — в самый раз. К забою нас готовит один из инструкторов, дядя Вазген — обращаться к себе он требовал именно так. Мужчина долго, мучительно объяснял: как всё сделать правильно, и почему это у нас, баранов, не получится.
— Крысы, что обычные, что мутировавшие, это, как бы, цель быстрая. Цель быстрая, цель маленькая, попасть не так просто, — прихрамывающий на левую ногу грузный индивид расхаживает перед нашей куцей шеренгой, —
Мутантов подстрелить легче, они уже не крысы, почти что кошки, да. Но вам это не поможет. Я бы, была б моя воля, вам бы дело не доверил, нет. Но начальство, как бы, решило, да, — мы стоим впятером, только волновики, военные участвовали в зачистках, они шарят в стратегии и тактике. Какая там стратегия, ххе, –
Главное не пострелять друг друга. Тварей бить сразу после выхода из портала, когда их “клинит”. Позволишь им очнуться, побежать вперёд — попасть будет сложнее. Добегут, прыгнут, зарвут одежду, доберутся до мяса. Даже одна тварь опасна, если же их несколько, да с вожаком, могут, как бы, сбить с ног и перегрызть горло, —
и тон у него такой спокоойный, методичный, учитель математики в среднеобразовательной школе рассказывает скучную теорему, — До этого дело доводить не следует, — кривая ухмылка, — Я, ребята, трупы убирать не люблю,
— многозначительная пауза, —
Ещё раз, справа налево, Терентьев, Дяжин, Тимошенко, я по центру, следом Клинбренд и Перилов. Делим вышедших из портала на условно левых и правых. Начинает стрельбу первый из двойки-тройки, по второй крысе бьёт второй, и т. д. Я страхую. Кто первый, кто второй, уже все забыли?
— не дождавшись наших кивков, инструктор безжалостно идёт на второй заход, —
Не подпускать крысу близко. Подпустил — постарайся отбросить от себя, ударь стволом, пни ногой, отбрось и добей. Не снимайте тактический шлем, защиту горла. Если крыса в вас вцепилась, сбить не получается, не паникуйте, используйте нож на поясе. Лучше не используйте… мы с ним не работали, но, если вдруг… как бы,
— боже, ну сколько можно это повторять! —
Не стреляйте в сторону товарища, даже если крыса уже на товарище, тем более если крыса уже на товарище. Крысы не ядовиты, укусы заживают быстрее, чем пулевые ранения. Сколько время? — инструктор довернул голову, взглянул на настенные часы, — Время ещё есть.
Повторим ещё раз…
Бах! — дёргается автомат, дёргается начинающий трупик. Экзамен в школу мёртвых сдан экстерном, йоу. Что-то я немного не в себе, да?
Отстрелялись неплохо. Меня неумолимо прижимает к земле мысль о том, что до перезарядки у меня только 30 патронов. Я теперь знаю, что это не просто патроны, а патроны 9 на 19. Первая цифра — внутренний диаметр гильзы в месте размещения пули. Гильза, эмм, это такой бочонок металлический, на дне капсюль, сверху порох, и пулю вставляют на верхний конец. Может ещё бутылочной формы быть, как у АК-47. А вторая цифра, 19ть, это высота гильзы. Т. е. пуля из неё торчит, патрон, выходит, длиннее гильзы. Нас учили быстро менять рожки, их для этого скрепляют попарно, но я всё равно боялся накосячить.
Страхи мои развеяны; моему автомату досталось лишь 5ть крыс. Вожаков сегодня тоже трое, они выглядят опасно; если бы не пара секунд дезориентации после выхода из портала, то… они бы нам всё равно ничего сделать не успели. Ведь страхует нас не только Вазген.
Ближе ко времени зачистки подошёл Серёга, главный нашей пятёрки, парень постарше нас носил на голове брутально-треугольное лицо. Шея его богата мышцами, кроме того, возле стен портального зала дежурит пара незнакомых солдат — на случай форс-мажора. Да, десять человек “спецотряда” разделены на две пятёрки; в нашей кроме Серёги я, ушастый, Ростислав — тот длинноволосый, с косичками, шебутной мужик лет 35.
Ещё Виктория, молчаливая шатенка невысокого роста, 20 где-то лет, с редкими прыщами на юном лице. Мы все, кроме лейтенанта, меченые… не знаю, почему нашей группе досталось аж четверо волновиков, пятёрке Фёдора же только один. У Ростика татушка с изображением дерева, схематично, типа ствол и крона.
Балагур говорит, что чтобы её активировать он грифельным карандашом проткнул насквозь свою ладонь, бррр, шс… Он врёт-шутит, я так думаю. Простого укола должно быть достаточно. Димке же не пришлось сжигать себе “лишние мизинцы”, так, лёгкий ожог, покрасневшая кожа. Вика предъявить свою татуировку отказалась; ни у моего друга, ни у Ростислава не получилось её уговорить.
Интересно, почему?
Глава 24
Склонённая голова Серёги погрузилась в растревоженный занавес, через пару секунд вернулась обратно. “Никого нет, ночь”, — произнесла голова ртом. Мы выдохнули носом.
На голову надет прибор ночного видения.
— Первый пошёл! — командует Фёдор, невысокий, бритый налысо киргиз… или казах?
Я седьмой. Шаг в портал, прямо в метущиеся краски. Не могу сказать, что это так же страшно, как при прыжке с парашютом, не прыгал. Ощущение, будто краски размываются, размазываются по твоему лицу, одежде, коже, впитываются в поры. Ничего особенного, ни тепла, ни холода, ни покалываний. Будто ты сделал шаг в дверной проём, сквозь голографическую дверь.
Хочется посмотреть в зеркало, почему-то мне казалось, что я теперь буду весь цветной, весь в радужных пятнах. Но на той стороне зеркала нет, ночь, работает ПНВ; видно зелёных человечков, зелёную полянку, зелёные деревья, ярко-зелёный квадрат портала. Отходить от портала нам строго запрещено
Можно лишь молча переминаться с ноги на ногу, приминать зелёную траву. Можно крутить шеей, своей, но не более, чем на 90 градусов в каждую сторону.
Через пару минут, размяв шею, Федя приказал группе возвращаться в нормальный мир. Но ведь возвращаться — плохая примета? Или не в случае этом? Портальная зала, профессор, Михаил Александрович, солдаты. Визуальный осмотр, “Как себя чувствуешь?”, “Жалобы есть?”, “Что ощущал в момент перехода?”. Пишите рапорт — сказал куратор, но можно завтра.
Сон занял 4 часа и не вернул. Проснулся сам, за минуту до звонка будильника — вот что случается тогда, когда искренне ожидаешь от нового дня чего-то хорошего, будоражащего воображение, горячащего кровь. Димка возбуждён, старается этого не показывать, стесняшка. Наш сосед по комнате, “вервульф” Олег тоже в составе экспедиции, в первой пятёрке, вот уж кто точно на нервах. Хмурые лица, очередь в туалет.
Второй “прыжок” куда страшнее, все дела?
— Кушайте, кушайте, орлы! — куратор приветствует нас широкой, открытой улыбкой. Мужчина спокоен; аккуратно, без спешки, он чайной ложечкой черпает светло-жёлтую манку; прямо
