Первые ласточки принялись обретёнными способностями поклёвывать обычных, обделённых людей — общество начало возбухать. Ссора одного русского "волновика" с соседом по даче закончилась социальным взрывом. Крики, угрозы, эмоции, слюни, всю наличную магию в стену — бабах! У мужика сотряс, перелом руки, сосед цел, и всё бы обошлось, но нет, внутри дома девочке, 8 лет, сломан ударной волной позвоночник, посечего лицо. Раскуроченная комната, обломки дерева, куски мебели. Общественное мнение. Покарать его, **ку.
На волновика-подрывника завели уголовку, тот чистосердечно признался, раскаялся на камеру, посыпал голову пеплом, встал на тернистый путь исправления, но… это не смогло потушить “праведный гнев” народных масс. Попавших под волну всё чаще называют мечеными, несознательные граждане заочно вменяют нам в вину все происходящие время от времени как в стране, так и за рубежом подобные случаи. Я убеждён, одной из причин такого негатива является зависть перед новыми “супергероями”.
Слово “меченый” в обращении к волновикам приобрело резкий, негативный подтекст. Власти пытаются держать ситуацию под контролем… у них это получается. Пострадавшему ребёнку предоставлены лучшие доктора, в новостях сообщили об успешной активации нескольких врачей-волновиков: они сотрудничают с властями и “готовы приложить все свои руки и силы для лечения Алины”. Позвоночник девочке восстановить не смогли, полноватые дяди в белых халатах на потное тело доложили о “стабилизации, положительных тенденциях в состоянии пациента”. В Государственной Думе экстренно рассматривается законопроект об ужесточении ответственности за преступления, “совершённые с применением волновых способностей”.
С началом лета за нас взялись всерьёз.
Лишь по счастливой случайности знакомые старшекурсники рассказали мне про визит в их группу медсестры, что в присутствии сотрудников полиции производила осмотр плеч. Осмотр обязательный, со ссылкой на майский указ президента, чинно, мирно, настойчиво. Медсестра симпатичная, молоденькая, если вас это тоже интересует, ххе.
Это было сегодня.
Если я не хочу быть раскрытым, а я не хочу — надо срочно что-то делать. Вечером нам с Димкой предстоит тяжёлый разговор. И так муторно на душе…
Глава 7
— … так вот, к ним в группу полиция приходила, меченых искали.
— И что, нашли? — беззаботно поинтересовался парень, не отрываясь от телефона.
— Дим, ты что, не понимаешь, — в нашу группу ТОЖЕ придут, может быть, уже завтра! — я пытаюсь голосом передать мой внутренний раздрай, воронье карканье, холодную кладбищенскую землю. Получалось так себе.
— И что такого? Что они нам сделают — зарегистрируют и всё, так ведь? — отмахнулся ушастый.
Говорю, получается так себе.
— Дим, мы же уже с тобой говорили об этом, — гну свою линию.
— О чём говорили!? — вскинулся парень, оторвав глаза от гаджета, — Про твою паранойю? Видишь же, всё нормально, меченых никто никуда не тащит. Ну да, регистрация в милиции, но это для порядка, всё объяснили, чин по чину! Я специально залез, глянул процедуру — ничего сверхъестественного, отпечатки пальцев, опрос — как именно себя чувствовал при попадании под волну, пробовал ли активировать, получилось ли, — пауза, — Как у тебя с этим, кстати?
— С активацией? Да никак, — печальный вздох а-ля Пьеро, — Как её прикажешь активировать? Грибочки кушать, да? — ироничное уныние в моём голосе можно вычерпывать поварёшками, — Да, я пробовал поджарить себе шампиньонов, не смейся! — проще говоря, — Это у тебя всё понятно, огонь он и есть огонь! — в защиту Дмитрия его адвокат сказал бы — он пытался. Пытался не угарать, — Ну так вот, эффекта ноль. Кроме чувства досады, разочарования и насыщения.
— Так ты их сырыми ешь! В кожу втирай! Или может тебе конкретный тип грибов нужен — маслята там, поганки бледные, спирулина? Ээ… сорян, это водоросль, — Димон не улыбается, неет, он лыбится, бесстыже продлевает свою жизнь за мой счёт.
— Отвали, а. Глупы твои предложения, сам знаешь. И с темы не съезжай, — вовремя вспомнил я о повышенной серьёзности разговора, — Что с полицией будем делать?
— Что-что, сдаваться! — бодрый тон, беззаботный вид.
— Не надо нам сдаваться, я нутром чую!
— ПА-РА-НО-ИК! ПА! РА! НО! ИК!
— Дим, помнишь тогда, на плоту, — пошёл я с козырных, — То же чувство было.
— Мих, ты теперь всю жизнь это будешь вспоминать? — хмуро отбил собеседник, — Да, угадал ты, что впереди водопад, мы вовремя причалили. Я тебе благодарен и всё такое, сам понимаю. Но может ты карту заранее где-то видел, но забыл об этом. Может сумел издалека звук падающей воды расслышать, может у тебя слух хороший!? Теперь что, каждый раз, как у тебя в животе закрутит — останавливаться и пятиться раком??
— А если и так! — подбрасываю туза, — И не закрутит, холод и тяжесть. И не в животе, в солнечном сплетении. Между прочим, именно там, где, как ты говоришь, находится мана, — резко встаю со стула, иду по комнате, глубоко дышу, —
Ты определил, качается твой источник от регулярного опустошения? — тему неудобную я сменил на тему… безопасную. Временно, — Сколько времени уходит на заполнение? Я тебя уже который день прошу измерить. Дим, я серьёзно, ты обещал.
— Да что там мерить, понятно же, растёт. И вообще, я начинал записывать, просто меня отвлекли. Где-то часа 4ре заполняется вроде.
— Ага. Вроде. И как ты будешь потом свой диплом писать, у тебя в арсенале методов научного познания лишь метод беспощадного научного тыка?
— Так ты его мне напишешь! — лучезарная улыбка.
— Я что, по-твоему, рыжий?
— Сейчас краски выпускают мощные, был человек чёрным — стал рыжим, красота! И вообще, ты мне, я тебе, чеснок по чесноку.
— То есть мой диплом ты мне собираешься писать?
— Ээм… нет, я не это имел в виду.
Молчим.
— Дим, нам нужно уехать из города. На время.
— Ну и куда мы поедем, — усталый выдох.
— Можно нагрянуть к моему дяде, в Кемерово. Думаю, он не будет против, тебя он тоже знает. Но лучше уехать куда-нибудь дальше от, хм, цивилизации, в деревню. У тебя ведь от бабки остался дом? Ты мне рассказывал. Тебе, опять же, тренироваться надо, — привёл я за руку хиленький аргумент, — Шанс, что тренировки кто-нибудь заметит, там будет намного меньше.
— ЧТО мы будем делать в деревне? — неохотно сдавал позиции друг, — Прятаться от властей — это я понял, ммать. Делать. Что? Институт бросим? Деньги у нас на ПЕРВОЕ время есть — а на второе? Участковые в деревнях не водятся, ты ТАК думаешь?
— Водятся. Участковые везде водятся. Но там он будет один, а нас двое… — пауза, — Нн-да, что-то я не в ту сторону пошёл.
— Во-во.
Долгое молчим.
— Ладно, **й с ним, решим завтра. Доброй ночи.
— Доброй.
Я чувствую, что опция “сдаться” властям, официально зарегистрироваться в качестве “меченного”, — она грозит мне… нет, НАМ с Димкой большими неприятностями. Я снова и снова проживал в памяти тот день, когда, во время сплава по Китою, мы чудом остановили плот вовремя. По моему настоятельному, истерическому требованию мы с ушастым причалили, сошли на
