Все это вдруг вспомнилось, когда Каша проходил вдоль рядов машин, испещренных дырами от пуль. Путь в сторону леса пролегал как раз мимо одного из въездов в город. Конечно, можно было и не идти этой дорогой, чтобы не смотреть на жуткую картину, а сделать небольшой крюк через старый мост, как он поступил в прошлый раз. Но старик не стал тратить время, которое у него теперь было одно общее с Викой и Глебом. Мертвые могут подождать, а вот живые нет. В спешке тоже, конечно, можно много дров наломать, но поступить иначе Каша просто не смог. Надо торопиться.
Дорога петляла среди канав и рытвин. У заброшенной маленькой заправки, в две колонки да с ларьком диспетчера, стоял бесколесный «зилок», покрытый с одного бока черной маслянистой копотью. Кто-то давно тут делал привал и жег костер, смекнул старик.
Каша взял в руки автомат. Хоть следы и были старые, но лишняя предосторожность не помешает.
За грузовиком что-то гулко стукнуло о железную дверь автомобиля. Каша остановился, прислушался. Почудилось, что с той стороны, где стояла машина, доносится тихий шепоток. Неприятно укололо сердце и шевельнулись на затылке волосы.
«Кто это? Зверь или человек?» – подумал Каша, и ему вдруг показалось, что за машиной кто-то тоже едва слышно повторил: «Человек».
Дрожащими руками старик направил ствол автомата в сторону машины. Тихо произнес:
– Выходи.
Но реакции не последовало. Лишь еще раз что-то стукнуло о дверцу «зилка».
От нахлынувшего страха сознание начало работать с какими-то перебоями, все время уводя его разум в сторону от реальности. Первая волна невидимой силы была слабой и короткой, старика качнуло, и он лишь почувствовал, как по телу прошлось легкое дуновение теплого поветрия. Вторая заставила затуманиться мозг еще сильнее. Все поплыло перед глазами. Старик вновь повторил:
– Выходи.
Слово далось с трудом, словно застряв костью в глотке. Каша удивился, пораженный тем, как немощен и тих был его голос. На плечи навалилась свинцовая усталость. Захотелось бросить оружие и идти вперед к машине, потому что там… там… он не знал, что там, но чужой голос подсказывал, что в конце пути его будет поджидать приятное забытье. В нос ударил тяжелый трупный запах, но идущему на верную погибель было уже все равно. Сердце начало словно бы покрываться накипью тоски, а руки окончательно ослабели и, безвольно свесившись, выронили оружие. Автомат, крутанувшись в воздухе, брякнулся на еще не покрытый изморозью асфальт. Этот звук и вывел Кашу из сонливости.
«Да что же такое?! – всполошился старик и отскочил в сторону, точь-в-точь как кошка от собаки. – Какие-то потусторонние силы едва на тот свет не утянули».
Каша схватил горсть ноздреватого прессованного снега с обочины дороги и начал остервенело растирать им лицо. Боль и холод окончательно отрезвили голову. Путник сплюнул скопившуюся во рту мокроту и едва не опорожнил желудок, вдруг почувствовав, как тут воняет – ветер поменял направление и принес сводящий с ума трупный смрад разложения.
Каша поднял автомат и бросился прочь, почти не разбирая дороги.
Сколько он бежал, Каша не знал. Но когда жуткая машина скрылась за горизонтом, вдруг с ужасом осознал, что заблудился. Место было абсолютно незнакомым. Чужие овраги, чужие холмы, чужое небо. Он здесь ни разу не был. Осознание этого растревожило старика. Он мог вернуться назад, потому что видел цепочку своих следов, но не хотел идти туда, где пахло мертвецами.
«Уж лучше вперед. Вон за тем пригорком, должно быть, и стоит старый мост. Через него и дойду до леса».
Но моста не оказалось ни за первым пригорком, ни за вторым. И даже ни за третьим. Окончательно сбившись с пути, уже небезосновательно сомневаясь, что сможет вообще возвратиться к грузовику, старик устало присел на небольшой ледяной бугор – перевести дыхание. Во рту от долгой ходьбы пересохло, нестерпимо хотелось пить. Каша хотел пожевать снега, но он везде оказался пепельно-грязным, смешавшимся с раскисшей землей. Пришлось высматривать лужи. Нашел одну, почище, наклонился, чтобы напиться, и тотчас же отпрянул. Из серебряного водного зеркала на него взирал обтянутый кожей череп. Ограненные темными, почти черными кругами, из лужи на него взирали потухшие глаза покойника.
«Неужели это я?» – подумал Каша, вновь наклоняясь над водой и с любопытством рассматривая свое лицо.
Хотел и не смог вспомнить, когда в последний раз смотрелся в зеркало. С момента, когда заболела жена, считай, ни разу и не глядел, не до того было.
Зачерпнув ладонью воду, старик сделал пару глотков, протер лицо.
В небе озорно засвистел ветер. Каша поднял голову и к своему сожалению понял, что погода портится. С запада начало стягивать тяжелые серые тучи, повеяло холодком. Из-за ближайших холмов, цепляясь за кустики и выступы, словно осьминог щупальцами, выплыл сизый туман. В воздухе заискрилась снежная пыль.
Старик встал, перекинул автомат через плечо и пошел в сторону, где по ощущениям должен был быть лес. С каждой минутой нехорошее чувство внутри груди разрасталось. В какой-то момент Каша понял, что если он не найдет укрытие прямо сейчас, то попадет в сильную метель. А с учетом того, что с собой у него из теплых вещей лишь осенняя куртка да шапка, то жди беды. Даже спичек нет.
Первый удар вьюги старик встретил у пологого склона. Ветер обрушился с небес прямо вниз, больно стеганув колючим снегом по затылку и плечам. Каша натянул шапку, но это не сильно помогло. Новый порыв вьюги едва не сорвал с него куртку. Завыло так, что чуть не заложило уши. От свинцово-серых туч, заслонивших собой весь горизонт, начало быстро смеркаться.
Каша ускорил шаг, но, видимо заплутав, сразу же провалился почти по самый пояс в овражек. Пока выбирался, замерз окончательно. Спина от трудного подъема взмокла, и ее начало сильно студить. Ругаясь на чем свет стоит, старик двинул дальше, туда, где, как ему казалось, должен был стоять лес.
Но леса все не было. И даже после второго часа пути через буран Каша не увидел даже намека на деревья, сплошная равнина. Не чувствуя ни ног, ни рук, сплевывая снежную крупу, настырно лезущую в рот, старик остановился. Совсем замерз, потерял всякую надежду на спасение и попрощался с жизнью. Видать, судьба такая, погибнуть посреди поля. Не умер в Армагеддон, холера эта проклятая не добила, так прикончит мороз. Чему быть, того не миновать.
Каша обессиленно плюхнулся в снег и, уже не укрываясь от ветра, подставил лицо пронизывающему хиусу.
«Не смог помочь, – закрутилась в голове назойливая
