— Я полностью доверяю вам, фра Бернардо, — заверила она с улыбкой. Когда он уйдёт, она пересчитает монеты ещё раз. И лучше бы было, чтобы там правда было сорок пять. — Вы не похожи на обманщика.
— Я банкир, — гордо заявил Бернардо, улыбаясь в бороду. — А это значит, что я должен быть известным обманщиком, который всё равно вызывает доверие.
— Вы и вызываете, — примерно настолько она бы доверяла змее.
— Как и вы, но ведь мы оба знаем, что ваше ремесло немного… — он усмехнулся. — Больше чем немного. Гораздо больше. Но! — он поднял палец, будто предупреждая её недовольство. — Но вы сделали свою работу замечательно. Я слышал, что Онесто потерял почти все голоса. А ваша речь… — он хихикнул. — Курица. Отличная выдумка. Как вы до этого додумались?
Она вспомнила изнурительные занятия над книгами по риторике, логике и дикции, вспомнила бессонные ночи накануне Испытаний, вспомнила, как тщательно училась управлять интонацией после замечаний адепта Цицерро. Вспомнила недовольного и ревущего в бешенстве маэстро в театре.
— Импровизация, как и всегда — она игриво откинула длинные волосы с лица. — К тому же, за это вы мне и платили, разве нет?
— Сказать честно, за то, что вы устроили, вам нужно платить в два раза больше, — лукаво усмехнувшись, проговорил банкир и тут же развёл руками. — Но вот жалость — я забыл свой кошелёк дома, — и он рассмеялся.
Джейн тоже рассмеялась. Дураки любят, когда над их шутками смеются.
— Нет, правда. Я слышал, что на каждом углу говорят только о вашем выступлении. «Онесто позволил какой-то оборванке говорить», — писклявым голосом передразнил он, — «Онесто не знает, что делать», «Онесто не даст нам ничего, кроме законов». О большем и мечтать нельзя, — он удовлетворённо крякнул. — Вы даже самого Онесто, похоже, убедили.
Сердце Джейн резануло жалостью, когда она вспомнила бессильно опущенные плечи судьи. О, она знала, что это такое — когда твои мечты и идеи рассыпаются, и ты остаёшься наедине с разочарованием.
— Да, совершенно раздавленный, — она улыбалась одними губами. — Как вы того и хотели.
За пять лет работы, она становилась на пути многих к власти. И ни разу не жалела. Любящие семьянины, имеющие сразу трёх любовниц, честные судьи среднего звена, откуда-то имеющие самые большие поместья в городе, магистраты, честно решающие торговые споры и при этом получающие увесистые подарки от торговых гильдий.
Но Онесто ей было жаль. Она следила за ним пару недель и, похоже, он был первым человеком, который шёл к власти не ради себя, а ради людей. Неумело, может быть, грубовато, наверное — но хотя бы честно. И люди ведь шли за ним как раз потому, что чувствовали в нём упрямую честность.
И она чувствовала. Но политика — это не место для таких.
— Да, как вы того и хотели, — повторила она.
— Мне даже немного жаль его, — вздохнул банкир, извлекая из кармана трубку и принимаясь раскуривать её. — Фра Онесто — не самый глупый человек, хоть и неисправимый… — он покрутил пальцем в воздухе, будто пытаясь выхватить слово. — Идеалист, точно! Он не знает, как и что делается, не знает, что и как говорить, он обещает скучные вещи…
— Но люди видят в нём символ, — подытожила его болтовню Джейн, отворачиваясь и закатывая глаза. В любом сборище всякого рода обещателей и шутов всегда должен быть мрачный человек, имеющий репутацию неподкупного борца за справедливость.
Не потому, что он действительно нужен. Для контраста.
— Чёртовы символы сложно убрать с доски, — пыхнул трубкой Бернардо. — Убьёшь, — он провёл ладонью вдоль шеи, — и они станут знамёнами, с которыми пойдут на тебя. Будешь сильнее давить — они будут лучше разыгрывать жертву и притягивать больше сторонников. Таких нужно… — он легонько провёл по столу, будто стёр пятно. — Мягко. Незаметно. И не дай боги, чтобы в итоге те, кто стоят за символов, вышли на тебя.
— Как вы того и хотели, — боги, будто бы от повторения этой фразы она становится менее виноватой.
— Он ведь точно не выиграл бы ничего, — задумчиво покачал головой банкир. — Но как бы его могли использовать… — он со смаком цокнул языком. — Страшно подумать. А теперь он — посмешище. Ещё и усомнившееся в… Да во всём. А могло быть иначе.
Джейн вскинулась.
— Это как же? — ядовито спросила она и тут же впилась ногтями в руку.
Не говори так с нанимателями, дура. Нельзя.
Но Бернардо не обратил внимания на её тон.
— Я предлагал ему присоединиться, представляете? Стать нашим знаменем. А он заявил, что справится сам.
— Судья справится с банкиром? — фыркнула Джейн.
Бернардо расхохотался, и меховая оторочка его плаща закачалась вместе с ним.
— Такая красивая и молодая — и такая циничная. Будь в вас хотя бы капля благородной крови, вы были бы завидной невестой.
Джейн даже не нашла, что ответить на такую глупость.
— Нет, правда, — не успокаивался банкир. — Посмотрите на себя! Вы умны, вы красивы, вы остры на язык, — выпустив колечко дыма, он прищурился на неё, как змея смотрит на кролика. — Наверное, нелегко такой девушке зарабатывать в наше время.
А, так вот к чему идёт.
— Не всё на свете продаётся, фра Бернардо, — усмехнулась она, хотя была больше в настроении запустить в него сапогом.
— Но я должен был попробовать, — расстроенно вздохнул он, отводя взгляд.
Разумеется. Каждый считал, что должен. И каждый думал, что, раз она покорно играет отведённую ей роль за деньги, то с радостью сделает и всё остальное за пару лишних монет.
И не важно, что успех её речей был совсем не в смазливом личике. Хотя, надо признать, это чертовски помогало.
— Простите, если я обидел вас, — Бернардо приложил руку к груди и слегка наклонил голову, будто бы раскаиваясь. — Я не хотел. Для меня вы, в первую очередь, мастер своего дела, и уже во вторую — красавица.
— Фра Бернардо, — укоризненно цокнула языком Джейн. — Любящий муж, отец трёх детей — а пытаетесь ухлёстывать за какой-то авантюристкой.
Банкир весело ухмыльнулся.
— Это всё ваши дикие чары. В вас есть что-то от лесных ведьм. Вам говорили это?
Джейн задумчиво провела пальцем по губам. От ведьмы? Хм.
— Нет, не говорили, но мне лестно. Наверное. Лесные ведьмы — это те, которые в огромных шляпах, с бородавками и горбатые, или те, которые никогда не стареют и насилуют любого встречного мужчину?
— Вторые.
— Ну, насиловать я вас не собираюсь, — заверила Джейн, улыбаясь.
— Поход со мной в театр не переубедит вас?
Ох, театр. Как трогательно, как мило. Сначала деньги, затем лесть, теперь поход в театр. Он её настолько хочет? Что дальше — попросит руки и сердца?
— Простите, фра Бернардо, — она хитро сощурилась и встала с подоконника. — Но я собиралась покинуть город как можно
