Он нахмурился, сложив руки на трости. Какое-то время в кабинете было слышно лишь шорох бумаги на сквозняке. А затем каноник неловко отвёл взгляд.
— Я хотел строить новое, — едва слышно проговорил он. — Но не смог.
— И теперь пытаетесь не дать умереть старому.
Теобальд молча кивнул.
В воздухе повисла тишина. Каноник, поджав губы, смотрел в окно. А Джейн напряжённо думала, что ей делать с человеком, который прятал от города огромные деньги и продавал свой голос в Магистрате.
Наконец, Джейн тяжело вздохнула.
— Ункасино останутся в тюрьме.
Из-за двери раздалось что-то, подозрительно похожее на радостный вскрик. Каноник же горько усмехнулся и кивнул.
— Само соб…
— Я дам вам деньги. Точнее, не я, а город. Я уверена, с поддержкой Четырёх Семей мы сможем придумать что-нибудь и перевести ваши начинания на более законные пути.
— Вы… — голос старика звучал хрипло. — Вы не шутите?
— Я сейчас немного не в настроении шутить. И я надеюсь, что этот маленький жест немного проредит хор патрициев в Магистрате, если вы понимаете, о чём я.
— Мой голос — ваш голос, ваша милость.
Только что она перекупила члена Магистрата у одних патрициев за деньги других.
— А по поводу трущоб, страхов и курицы… — Джейн скривилась. — Я бы поднялась сама, но немного не в состоянии. У меня на столе лежит папка с синей печатью. Откройте её.
Она закрыла глаза и терпеливо вслушивалась в шорох одежд каноника. В почти неразличимый шелест переворачиваемых листов.
— Это то, что Магистрат отклонил в прошлый раз. Я внесла несколько изменений, — на самом деле, чёртову кучу изменений. — Фра Пасиенте и представители кварталов консультировали меня. Так что, я думаю, можно считать, что я не забыла про курицу для народа.
Её накрывала тошнота от одних воспоминаний о каждой секунде, проведённой над книгами, старыми сводами законов и ещё боги знают чем. Финансовые планы, кредитование, выплаты, расчёт понижения налогов, снижение или повышение пошлин…
Честное слово, в следующий раз она просто наймёт толпу чёртовых легистов и будет довольствоваться тем, что они ей принесут.
— Вы проделали огромную работу, ваша милость, — осторожно заметил Теобальд, — но я не могу вспомнить ни раза, когда бедность и безработицу побеждали одними законами.
— Эти законы — всего лишь база для того, что будет дальше, — того, что должно начаться после её визита в Муджелло и Лорентино. — Возвращаясь к изначальному вопросу вашего визита — сороковая страница. Я собираюсь заменить казнь пожизненным изгнанием. Это явно вызовет возмущения меньше, чем виселица. Особенно когда мы дадим объяснения.
— Если Лепорта выдвинет обвинения, возмущаться будет уже Виареджио.
— Это уже моя забота, фра Теобальд.
Как только отдых закончится, она отправится в посольство. И после этого любое возмущение Виареджио не будет стоить ничего.
Джейн блаженно улыбнулась и удобнее устроилась на диване. Осталось только самая маленькая, самая тяжёлая деталь плана.
Отдохнуть.
Глава 19. Муджелльское чаепитие
Глава 19. Муджелльское чаепитие
Джейн всегда казалось, что внешность правителя — это воплощение духа страны.
Она помнила лорда-губернатора Голдуола, главного торгового порта Ксилматии — хитро щурящегося, подвижного и бесконечно говорливого. Она помнила олдермена Амберхинга — с белоснежной бородой, сухопарого, подслеповатого и древнего, как его умирающий город. Она надеялась, что и её саму кто-нибудь свяжет с Лепортой.
Но даже если это случится, безупречный до сегодняшнего дня логический ряд будет нагло нарушен Паззо Пиетра, похожий на своих людей так же, как волк похож на декоративную собачку.
— Ну, ваша милость, как вам мой город? — правитель Муджелло улыбался в бороду так, будто Джейн уже рассыпалась в восторженном лепете.
— Он…
Серый? Унылый? Похожий на разросшуюся деревню, заполненную усталыми и грустными крестьянами? Жалкий отблеск и пародия на Лепорту?
— Чистый.
— Это вы точно подметили! — Паззо радостно расхохотался и указал на гигантское окно кабинета. — Можете не верить — но к завтрашнему утру на улицах не останется ни одного лепестка!
Лучше бы их и сегодня там не было.
С самых городских ворот до Мраморного Гнезда живой коридор с почти пугающе неправдоподобным ликованием обсыпал делегацию Лепорты цветами. Джейн провела полчаса перед зеркалом с расчёской, пытаясь добиться того, чтобы в них было всё-таки больше волос, чем лепестков.
— Мы, в Муджелло, считаем, что великое начинается с малого, — продолжал Паззо, широко улыбаясь. В то время как остальные муджельцы, кажется, вообще не умели улыбаться, он не мог не. — Держишь дом в чистоте, держишь улицу в чистоте, держишь город в чистоте — и вот, порядок и в жизни, и во всей стране!
— Довольно логично, — хотела бы Джейн посмотреть на лица Магистрата, если бы она брякнула им такую же чушь. — Но, может, оставите украшения хотя бы на несколько дней? Мне будет неловко, если весь этот праздник был только для меня. Тем более, Муджелло в цветах восхитителен.
Улыбка темпорариуса из приветливо-дружелюбной превратилась в отеческую и снисходительную.
— Ваша милость, вы не обижайтесь — но здесь не Лепорта, праздника на четыре дня не будет. Народ у нас трудолюбивый и привыкший к порядку, им эти цветы ни к чему. Главное — выказать уважение и отношение к старому другу. Да и, скажу вам честно, — он подался вперёд и подмигнул ей, — я тут ничего не решаю.
— А кто же тогда решает? — с заговорщицким видом подалась ему навстречу Джейн.
— Народ, ваша милость.
— И что тогда делает темпорариус?
Теперь он ухмылялся так, будто Джейн рассказала ему шутку, понятную только им двоим.
— Решает тогда, когда народ не может решить.
Судя по всему, народ был не в состоянии решить самостоятельно ни одного вопроса с тех пор, как двадцать семь лет назад Паззо Пиетра силой занял место временного правителя.
— Довольно ответственная должность. Впрочем, вы прекрасно справляетесь, фра Пиетра.
Паззо чуть склонил голову и польщённо приложил грубую ладонь к груди.
— Ваше одобрение особенно важно для меня, ваша милость. Мы во многом похожи — и мы, и наши города…
О, боги, надеюсь, что нет.
— …И вы прекрасно знаете, что Лепорту и Муджелло всегда связывали особые отношения. Можно сказать, отношения добрых сестёр…
Скорее, отношения мачехи и нелюбимой дочери.
— …Которые вместе перенесли многие тяготы жизни и никогда не отказывали друг другу в поддержке…
Не считая того раза, когда Муджелло во время развала королевства первым объявило, что не подчинится новому наследнику.
— …Поэтому я и принимаю вас здесь, госпожа Ла-Русе. Оглянитесь, прошу. Что вы видите?
Джейн видела позолоту на всём, на чём только можно, видела картины, которые сочетались с интерьером комнаты и друг другом лишь в том, что были безумно дорогими, видела запылённые полки с книгами и идеально чистый стол, на котором стояли бутылки с южными винами. Видела режущее глаза отсутствие вкуса у владельца.
Видела комнату, которой абсолютно неумело и нелепо попытались придать уюта и обжитости.
Поэтому она прекрасно знала, что нужно ответить.
— Уютную приёмную залу, — Джейн чуть поджала губу и уважительно
