В галерее уже собралась небольшая толпа, тут же стояли хмурые кентийцы.
«Ну у него и силища», – не ко времени мелькнула мысль у Даниса.
– Быстро лекаря сюда, – тем не менее отдал он команду.
– Уже послали, ваше величество.
Данис поднял глаза и увидел начальника тайной канцелярии.
– И вы здесь, баронет?
– Да, ваше величество, только собрался уезжать, а тут такое.
Де Ривейн подошел поближе и показал королю кинжал.
– Это, по всей вероятности, оружие убийцы, посмотрите на лезвие, – проговорил де Ривейн.
– Да тут ничего не видно, – в сердцах проговорил король.
– Свет для короля! – проорал гвардеец, а еще кто-то выдернул факел и поднес его ближе. Данис разглядел на лезвии, ближе к крестовине, что лезвие было вымазано какой-то темной субстанцией.
– Это что, яд? – спросил он де Ривейна.
– Скорей всего, да, правда, я не знаю какой, покажу лекарю, кстати, вот и он.
– Ваше величество, его надо перенести куда-то и хорошо осветить, он дышит и сердце бьется, правда очень тихо и неравномерно, – обратился к королю лекарь.
– Да-да, делайте, что сочтете нужным, потом доложите мне, в любое время, я повторяю, в любое время.
– Ваше величество, – обратился к нему десятник кентийцев, – мой принц пострадал в твоем замке, и ты несешь ответственность.
– Да, кентиец, я понимаю, но ты же видел, убийца задержан, и я непременно выясню, кто его послал.
– И все же, король, твоя вина. Я сейчас еду в замок, оттуда пошлю письмо своему сюзерену, чтобы прислал дознавателей. И будет очень плохо, если принц умрет.
Десятник повернулся и пошел к выходу, за ним ушли и все остальные кентийцы.
«Мне, может, горше, чем тебе», – думал король, глядя вслед уходящим воинам. Король до встречи с Алексом с кентийцами почти не сталкивался, ну не считать же за знакомство случайно увиденных учителей фехтования своих вассалов. И даже когда увидел Алекса первый раз, ну кентиец и кентиец. Здоровенный лоб, с синяком под глазом, отчего вид у него был разбойника с большой дороги. Пусть он и вел себя открыто и в то же время сдержанно и гордо. Но чем больше король с ним общался, тем больше он ему нравился, а еще король понял, что Алекс не по годам умен. А потом все его эти поделки… А потом этот бой в зале приемов, если бы не кентиец, известно, как бы еще все сложилось, ведь он один положил более десятка врагов.
Ну, а что касается герцога, вообще слов нет, сам вызвался, приехал, а потом еще и шороху навел в замке Жирондо и на границе. И случилось так, что Данис теперь не представлял, как будет без Алекса, без побратима. Конечно, Данис побратался с Алексом под влиянием эмоций, но потом он тщательно все обдумал и понял, что сделал очень правильно, словно само провидение толкнуло его к этому поступку.
Уже при подходе к королевским покоям его догнал посыльный от лекаря и сообщил, что лезвие кинжала был смазано ядом пурпурной бестии. Данис знал, что это такое, значит, все кончено и Алексу осталось всего лишь несколько часов.
Придя в свои покои, Данис приказал принести ему вина; нет, он не напился, он сидел, пил и не хмелел, а на душе была такая безысходность и смертная тоска!
А в это время Арн метался по своей комнате, бил в стены кулаком и ногами, и на глазах его были слезы. Ему очень нравился Алекс, и Арн хотел бы очень походить на него. Он понимал, что если бы Алекс не захватил так быстро замок, что никто не успел опомниться, его бы тихо прирезали и концы в воду. Арн очень хотел попроситься к Алексу в замок, чтобы подучиться работать с мечом, да и так кое-чему поучиться, но все стеснялся, а теперь уже этого никогда не будет.
Глава десятая
Мне снился сон… За все время, что я находился в этом мире, мне второй раз снился сон, и во сне снова была Вера… Вид у нее был встревоженный и какой-то растерянный.
– Саша, ну почему ты такой неосторожный? Я же просила тебя беречься. Что же мне с тобой делать? Тебе еще рано умирать, даже не думай, живи, тебе надо много сделать.
Потом на ее месте вдруг оказалась Ильми, из ее глаз катились слезы.
– Алекс, не умирай, прошу тебя, ради нашего сына не умирай, – говорила она, а потом стала бледнеть и исчезать. Тут снова появилась Вера, видно, она злилась, ее лицо было красным.
– Ну, Сашка, ты сам виноват, – проговорила она, – теперь терпи и не вздумай мне умереть.
И она что-то сделала. Мне показалось, что на меня рухнуло небо или весь замок короля, так было больно, казалось, мое тело разрывают на куски, а потом их еще давят под прессом. А потом я вспомнил о сыне и почему-то понял, что мне надо обязательно встать.
Встать, встать, встать – билось у меня в мозгу, но тело не слушалось, а я скрипел зубами, напрягая его раз за разом, продолжая попытки, а потом снова пришла спасительная тьма. Где-то далеко-далеко, на самом краю сознания, слышались какие-то голоса, то пропадая, то снова возникая. Потом в моем сознании появилась блестящая точка, и я откуда-то знал, что мне надо к ней идти. Было очень тяжело. Мои ноги не слушались меня, словно на них нацепили неподъемные гири, я выл от боли и страшно матерился, но шел к этой блестящей точке, которая с каждым шагом становилась все больше и больше, пока не заполнила собой все окружающее пространство.
– Сообщите его величеству, что граф пришел в себя, – услышал я чей-то голос и открыл глаза. Надо мной склонилось лицо довольно пожилого мужчины.
– Как вы себя чувствуете, ваша светлость? – проговорил он.
– Отвратительно, – прохрипел я. Язык был сухой и шершавый, казалось, что им можно оцарапать весь рот.
– Дайте воды, – попросил я.
И тотчас к моим губам поднесли кубок с чем-то приятно пахнущим, а когда я напился, оказалось что еще и очень приятным на вкус. Послышались шаги, и, скосив глаза, я увидел стремительно влетающего в комнату Даниса, а следом за ним его брата.
– Ну наконец-то, Алекс, как ты нас всех напугал? Ты четверо суток лежал как труп, только скрипел зубами, стонал и что-то говорил на каком-то неизвестном языке. Я собрал всех известных лекарей столицы, и они трое суток что-то колдовали над тобой. И слава Зее-плодоносице, у них все получилось, а то ведь мы ожидаем нападения на королевство и дворец.
Да-да, твои кентийцы сказали, раз все произошло во дворце, то виноват я, и ускакали за подмогой. Все твои предприятия в городе закрылись, их руководители сказали, что они на осадном положении. – Данис говорил сумбурно, махал руками, видно было, что он
