прекрасна, как ангел.
– Боже праведный! – воскликнул он. – Должно быть, я умер и попал в рай… а значит, надо сказать святому Петру, чтобы он открыл для меня ворота.
Пруденс следовало остановить лорда, но она была настолько ошеломлена его поступком, что не сумела воспротивиться, когда он опустил голову и поцеловал ее в губы.
Его поцелуй был медленным и неторопливым. Обняв девушку, Лукас запустил пальцы в ее мягкие волосы, не позволяя ей отстраниться. В первые несколько мгновений ее губы показались ему холодными, как лед, но постепенно они становились все теплее и мягче. Почувствовав ее отклик, Лукас крепче прижал ее к себе. Она была подобна цветку, благоухающему и невинному.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Пруденс взглянула ему в глаза – глаза цыгана, зеленовато-карие с золотистыми искорками, глаза цвета бренди, цвета созревшего зерна в пору жатвы, и мрачный блеск в их глубине показался ей загадочным и манящим, словно бурный горный поток. У девушки закружилась голова, и она ощутила волнующий прилив возбуждения и страха, древнего, как само время. Она забыла о том, что процессия продолжает двигаться, забыла о зрителях. Лицо Молли еле различалось вдали, ее рот был разинут от удивления, а глаза казались огромными, словно блюдца.
Когда кто-то из всадников поравнялся с ними, Пруденс опомнилась и почувствовала, как ее щеки покрываются густым румянцем. Злость и возмущение наполнили ее грудь. Если бы не крепкие объятия лорда Фокса, лишившие ее возможности двигаться, она залепила бы ему звонкую пощечину.
– О! Как вы посмели? Вы невероятно бесстыдны, сударь. Слишком бесстыдны.
Лорд Фокс улыбнулся.
– Не так бесстыден, как хотелось бы, милая, – пробормотал он бархатным голосом.
Неожиданно кто-то его окликнул.
– Ты, Лукас, верен себе. Позволь заметить, что это не какая-нибудь шлюшка… так что, будь любезен, отпусти мою младшую сестренку.
Лукас на мгновение замер от изумления, а затем рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
– Сестренка? Боже праведный, Томас. Ты шутишь?
– Я серьезен, как сама смерть. А теперь, отпусти ее, развратник. Пруденс еще ребенок и очень впечатлительна.
Пруденс посмотрела на брата, обиженная его отзывом о ней как о впечатлительном ребенке. Лицо Томаса было суровым, и она знала, что он очень рассердился, встретив ее на улице среди простого люда.
Ее взгляд снова упал на лорда Фокса, и она с презрительным видом вскинула подбородок. Его глаза сузились, заблестели, а губы искривились в странной улыбке.
– Что ж, Томас, мне было очень приятно познакомиться с твоей маленькой сестренкой.
Пруденс, придя наконец в себя, выскользнула из объятий лорда Фокса и спрыгнула с лошади, продемонстрировав при этом свои стройные, обтянутые чулками ножки. Ее щеки горели, глаза пылали возмущением.
– Вы, самоуверенное, несносное животное. Убирайтесь к дьяволу. Но сначала верните мне мой букет, – заявила она, протягивая руку.
– Но вы сами бросили его мне, – мягким голосом возразил Лукас, глядя с невозмутимым видом в ее аметистовые глаза. – Или в вашем обыкновении требовать подарки назад?
– Эти цветы предназначались не вам.
Лорд Фокс удивленно выгнул бровь, с неохотой возвращая букетик. Пруденс схватила его с быстротой молнии, но тем временем Лукас вытащил у нее из-за уха веточку цветущего боярышника и приколол к камзолу булавкой, украшенной жемчугом и бриллиантами. С довольным блеском в глазах он наклонился и потрепал девушку по подбородку.
Подавив свою ярость, Пруденс отвернулась и направилась к Адаму, мечтая, чтобы он усадил ее к себе на лошадь и поцеловал, как лорд Фокс. Но Адам не такой, хотя годы, проведенные на континенте, сильно его изменили. Девушка тайно жалела об этом. Ей невыносима была мысль о том, что он мог целовать и других женщин.
Адам был невероятно красив в зеленом с золотом камзоле. Глядя на него с любовью и радостью, Пруденс протянула ему букет. За три года разлуки она часто думала о том, что скажет ему при встрече, но теперь сумела лишь сбивчиво пробормотать:
– Добро пожаловать домой, Адам. Я скучала по тебе… мы… мы все скучали.
Благодарная улыбка вспыхнула на прекрасном лице Адама. Тронутый скромным подарком, он взял у девушки букет и нежно погладил ее по щеке, словно ребенка.
– Спасибо, Пруденс. Я так ждал встречи с тобой и твоей семьей.
Процессия давно миновала Мэйтленд-Хауз, и толпа вокруг становилась все гуще. Пруденс пришлось вернуться. Томас придержал лошадь.
– Я не знаю, что все это значит, Пруденс, – начал он, и его тон не оставлял сомнений в его глубоком негодовании, – и не хочу знать. Но твое поведение никуда не годится. Ступай на балкон к тете Джулии и Арабелле и смотри на процессию оттуда. Я подъеду позже.
Подавленная событиями, происшедшими в последние несколько минут, и сознающая, что ее выходка не останется безнаказанной, Пруденс даже не взглянула на балкон. Она не видела, как побледнела Арабелла, став свидетельницей ее поцелуя с лордом Фоксом, и как усилилась ее бледность, когда Пруденс забрала букет и вручила его Адаму.
Арабелла только сейчас поняла, как слепа она была в отношении мыслей и чувств своей младшей сестры. В последнее время Пруденс часто погружалась в мечты. Раскрыв причину ее задумчивости, Арабелла сильно встревожилась и опечалилась… так как знала, что в Гааге Адам тайно сочетался браком с Люси Ладлоу, свояченицей их брата.
Арабелла не единственная была расстроена. С крепко сжатыми кулаками и перекошенным от ярости лицом Уилл Прайс смотрел на могущественного и раздражающе красивого лорда Фокса, целующего Пруденс на глазах у толпы. Когда она взяла букет и отдала его всаднику с льняными волосами, Уилл ощутил такую горечь, какую не испытывал никогда в жизни.
Уилл был очарован Пруденс Фейрворти. Хотя ему едва перевалило за двадцать, на его лице уже проявились следы распутной жизни и излишеств. Он утолял свою похоть с проститутками, но Пруденс была другой. Она – сестра джентльмена, и требовала иного отношения. За год знакомства Уилл позволял себе лишь любоваться ее гибким молодым телом. Он ходил за ней по пятам, словно одурманенный недоумок, а Пруденс держала его на расстоянии, разыгрывая из себя пуританку. И вот, у него на глазах, она бросается к разряженным роялистам, словно бесстыдная потаскушка.
– Сука! Лживая сука! – прошипел Уилл сквозь зубы. Его гнев вылился в холодную, твердую решимость. Явное равнодушие к нему со стороны Пруденс и собственное низкое положение удерживали его от попыток к сближению, но так больше продолжаться не будет. При следующей встрече он уже не станет заботиться о ее чувствах… если у этой шлюхи они есть.
С кипящей в душе яростью, Уилл развернулся и направился подальше от Стрэнда, чувствуя отвращение к надменным, напыщенным роялистам и мысленно осыпая их проклятиями.
После возвращения короля Карла в свой дворец на Уайтхолле Томас прибыл в Мэйтленд-Хауз, чтобы воссоединиться с семьей. Пруденс, надеявшаяся, что с ним приедет и Адам, была глубоко разочарована.
Томас тепло поприветствовал сестер. После краткого объятия с плачущей от счастья Арабеллой, он поцеловал Пруденс со всей любовью, накопившейся в нем за годы изгнания. Она с радостью поняла, что брат больше не злится на нее за ее выходку.
Затем Томас отвел в сторону тетю Джулию и в тщательно подобранных выражениях поведал ей об обстоятельствах смерти ее мужа. Со слезами на глазах тетя обняла племянника и отвела его в огромную гостиную, где их дожидался роскошный ужин.
Празднество началось. Желая лучше узнать Пруденс и присмотреть за ней, Томас потребовал, чтобы она села с ним рядом. В свете свечей он, нахмурившись, глядел на девичье лицо. Прелесть всех прочих дам, сидящих за столом, померкла в сравнении с ее яркой красотой. Несмотря на маленький рост, она была невероятно хороша собой и прекрасно сложена.
