— Ну вот, — сказал он, слабо улыбаясь. — Сейчас вас отпустят домой. И всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, — высоким, обмирающим голосом повторила Марта.
Судорожно вздохнула, всхлипнула, зажмурилась, привстала на цыпочки и что было сил хлестнула его по щеке.
***
Неповоротливая Земля никак не могла ускользнуть из-под ледяной лунной тени, отрастившей зубы и когти на своих зигзагообразных разломах. Трах-тах-тах! Хаген схватился за щёку, отступив по инерции на пару шагов. Он рванул себя за волосы, дико озираясь и лихорадочно тасуя факты, перебирая варианты в поисках ещё более удачной комбинации. Вколотое в вену обезболивающее что-то делало с его сознанием: он мог предвидеть будущее, но не прошлое, зато будущих было сразу несколько, они путались и здорово мешали осмысленно отнестись к тому, что творилось вокруг. Творилось что-то странное. Франц медленно и отчётливо хлопнул в ладоши: раз, другой, третий. Лотти плакала. Марта так и стояла, зажмурившись. Хаген соединил подразумеваемое «А» и логически следующее за ним «Б» и понял, что должно произойти дальше.
— Я был идиотом, — сказал он. — Спящим идиотом. Но я проснулся.
Он обернулся и решительно шагнул к Кальту. «Эй, стой!» — тревожно воскликнул Франц, подаваясь наперерез. Доктор Зима жестом остановил его. Со жгучим, неутолимым интересом он смотрел сверху вниз на маленький упрямый трактор, подкатившийся к нему вплотную.
— Что, Йорген?
— Простите меня, — сказал Хаген. — Я больше не буду скакать от вас через клетку.
— А, — удовлетворенно откликнулся Кальт. — Вас и впрямь осенило? Лучше поздно, чем никогда, я же говорил, что вы обучаемы. Правда, в основном информация приходит к вам с оплеухой, но, может быть, оно и неплохо: получать оплеухи и означает чувствовать себя живым. Так?
— По-вашему, выходит, так.
— А по-вашему?
— Теперь и по-моему.
— Молодец! Нет, в самом деле, умница техник! Приятно давать вам слова — берите, пользуйтесь, а я помогу их расставить. Или попросим помочь фрау Тоте?
Заметив непроизвольное движение собеседника, он рассмеялся. Хаген впервые слышал настоящий смех доктора Зимы: приглушенный и отрывистый, смягченный неуверенностью первой попытки.
— Ну что, Йорген? Вы так смотрите, будто хотите потребовать чего-то ещё. Никаких больше карт! Никаких поблажек. И помните — две недели!
— Я хочу работать с вами. Но мне нужен доступ к архиву. Вашему настоящему архиву.
— То есть, вы ещё не везде напакостили, нахальный техник? Интересные у вас всё же способы привлечь внимание.
— Так вы позволите?
— Я дам вам доступ к своим материалам. Читайте, просвещайтесь. Оппонируйте, если хватит пороху. Всё лучше, чем шататься по Трауму, вызывая недоумение следящих за нами служб. Ведь мы под колпаком. Помните, что второго шанса Лидер мне не даст.
— Я буду очень осторожен, — пообещал Хаген.
Затмение пошло на убыль: вокруг скрытого спутником солнечного диска появилось нежное жемчужно-белое свечение короны. Она расползлась протуберанцами и медленно погасла, когда лунная тень, сжалившись, решила наконец отползти в сторону. Горизонт светлел, и оттаявшее лицо Кальта всё больше напоминало человеческое, почти натуральное…
— Нет! — яростно воскликнул Франц. — Нет. Нет-нет, солдат! Не так просто!
Он прыгнул к Хагену и схватил его за воротник с явным намерением задушить, но Кальт без труда оторвал его пальцы и оттолкнул охотника к стене.
— Ты-то куда? Отойди от него.
— Айзек! — задыхаясь, сказал Франц. — Вы что, ослепли? Поверьте, он яд, он зараза! Я знаю, я чувствую…
Словно одурманенный, он опять потянулся вперёд и тогда Кальт ударил его, небрежно, с досадой, ребром ладони, как бьют огрызающееся животное. Он даже не приложил усилий, но Франца отшвырнуло назад, гипсовое лицо окрасилось кровью, струями брызнувшей из носа.
— Что за круговорот оплеух в нашей лаборатории! Иди, умойся. Не терплю драм!
Франц выпрямился. Алая кровь просачивалась сквозь пальцы, прижатые к нижней части лица, пачкала одежду и капала на пол, только что до блеска натертый вращающимися щётками. В том, как он откинул голову, сквозило отчаяние, побудившее его на безрассудный, даже трагикомичный вызов.
— Айзек, — сказал он тихо. — Вы пожалеете.
— Возможно, — так же тихо согласился Кальт. — Может быть. Но ведь ты знаешь, никто из нас…
***
Контакт Ранге вовсе не выглядел болванчиком. И пешкой тоже не выглядел.
Но он был серым, как и все, кто давно и успешно существует под прикрытием. По последним данным, продолжительность жизни «внутристов» не превышала двух с половиной циклов. Согласно тем же сводкам, сотрудники внутренней службы уж как-то слишком часто подвергались ударам рока и всевозможным несчастным случаям. Однако сидящий напротив человек вряд ли относился к рядовым агентам. Выцветшие соломенные волосы, бледная кожа и острый, угреватый на крыльях нос придавали его внешности оттенок офисной немочи, но скупые, выверенные движения выдавали профессионала. Он уже успел сделать заказ и в предвкушении его вертел хлебную палочку, однако подвижные глаза неустанно сканировали окружающее, цепко выхватывая самое важное.
— Что у вас с рукой? — сразу поинтересовался он вместо приветствия. — Проделки хозяина?
«Не хозяина», — хотел возразить Хаген, но передумал и кивнул.
Собеседник сочувственно прищёлкнул языком.
— Принесли? Давайте!
Хаген помедлил. Мимо их столика как раз неспешно шествовала парочка — кожаный, парадный, весь в заклёпках гвардеец-моторист и надушенная, завитая барышня, типичная статистка «Датен». Дождавшись когда они отойдут, он достал из кармана микродиск и аккуратно опустил его в протянутую скобку ладони.
— Здесь вся информация?
— Ну что вы, — сказал Хаген. — Просто подтверждение того, что прикрытые проекты продолжаются в полном объёме. Сканы документов. Датированная видеосъёмка. Там же есть сведения по вашим сотрудникам, пропавшим и внезапно заболевшим во время инспектирования лабораторий. Надеюсь, этого достаточно?
— Чтобы убедить лидера? О да, — человек улыбнулся, и его улыбка была нехорошей. — Если бы вы только знали, как мне надоело терять людей! Ваш доктор давно заступил за грань. Пора посадить его на цепь. Я лично прослежу за этим. Вы молодец, техник, хотя невероятно рискуете. Знаете, что он сделал с вашим предшественником?
— Знаю, — сказал Хаген. — Но я могу рассчитывать…
— О, безусловно. Но райхслейтеру всё равно понадобится какое-то имя, он не принимает анонимных доносов, во всяком случае, не от меня. Выберите человека, которого вам хотелось бы наградить — и подставить. Его инициалы будут фигурировать в моих отчётах.
Он подмигнул блестящим птичьим глазом.
— Есть на примете такой счастливчик?
— Разумеется, — сказал Хаген, улыбаясь ему в ответ. — Записывайте: Франц. Франц Йегер.
Глава 20. Мастер
Обсуждение получилось жарким, а в результате — пшик и разочарование.
Как выразился бы Кальт, «всё ушло в свисток».
Удалось отстоять разве что цвет нижнего белья. Остальное — китель, брюки, жемчужно-серая рубашка, знаки различия и прочее — вплоть до характеристик носков (чёрные, полушерстяные) — диктовалось особым распоряжением за подписью райхканцлера. Напрасно Хаген взывал к логике и изощрялся в остроумии, доказывая, что техник-исследователь имеет право на некоторое отступление от предписаний, Илзе была неумолима. Правила есть правила. За одним исключением. «Честное слово, лидер не полезет ко мне в трусы!» — проникновенно заверил он. «Кто знает», —
