С неохотой и большим трудом она оторвала себя от подоконника и взглянула на комнату в которой спала, ничего особенного — маленькая спаленка ни больше ни меньше. Правда она ничего здесь не помнит, ну, да и ладно это все совсем не важно.
Над входной дверью висели часы, время было почти четыре часа утра. Интересно, а папа уже приехал, подумала Алина, или еще нет. Так, надо спуститься вниз и кого-нибудь найти. Кто-то что-то должен же знать! Ведь не все как Алина беспробудно спали много часов подряд.
Алина вышла в узкий коридор и осторожно заглянула в закрытые двери таких же комнат, в одной из которых она сама спала. В них на кроватях лежали и отдыхали какие-то незнакомые ей люди. И чтобы ненароком их не разбудить она прикрыла за собой двери и тихонечко стала спускаться вниз по лестнице.
В этом доме, где она находилась не было четкого разделения между квартирами и лестничной площадкой. Везде все было заставлено мебелью, стены были оклеены однотонными светлыми обоями, а лестницы напоминали те, что были сделаны в двухэтажных частных домах, а не общественных многоквартирных. Алина никак не могла найти ту самую комнату, в которой она сидела вчера и пила чай.
Как это ужасно не уметь ориентироваться в пространстве, почему же она ничего не запомнила и теперь ходила по дому, словно в первый раз.
Но вот на первом этаже она увидела открытую дверь и, не задумываясь, осторожно вошла в нее. Никого не было видно. Все вокруг было тихо, тихо. И казалось, эта тишина понемногу начинала навивать чувство паники и легкую тень сомнения. Но вдруг Алина вздрогнула, совсем неожиданно и довольно громко в царившем безмолвии прозвучал чей-то голос. Она пошла в ту сторону откуда только что исходил чей-то чих или кашель или что-то в этом роде и вышла прямо на застекленный балкон. Полы в нем были сделаны так низко, что кажется ноги ступали прямо по земле.
Вот же, только сейчас она проснулась окончательно и поняла, что бродит босиком, в чужой рубашке, каких-то серых тонких лосинах, потертых на коленях и видимо реально от старости, а не от того что так задумано, так как ее одежду бесцеремонно конфисковали еще вчера, не объяснив ни слова. На балконе в растрепанном виде мятых армейских штанах и такой же мятой армейской рубашке стоял и курил в открытое настежь окно Илья. Услышав позади себя тихие шаги, он обернулся.
— Привет, — сказал он, и от его голоса повеяло холодом или же равнодушием.
Впрочем, одно другого не лучше.
— Привет, — растерянно проговорила Алина. И вот кого-кого, а Илью она ожидала увидеть меньше всего, точнее она вообще не ожидала и не хотела его увидеть.
Оба стояли молча. Илья так же медленно продолжал курить, уставившись в находящиеся впереди себя за окном пространство. На Алинино присутствие он старался не обращать никакого внимания.
Ну что, что она пришла сюда? Небось, случайно забрела, делов то. Ему ведь вчера открылась прекрасная новость, он нашел свою мать и ей больше ничего не угрожало и она была полностью здорова. Просто замечательно!..
И совсем непонятно из-за чего на душе стало как-то пусто и тоскливо. Но ведь все же хорошо! Чего он еще добивается? Все, к чему он так отчаянно и самоотверженно стремился весь последний год свершилось. С мамой все хорошо, и он, конечно же, безмерно этому счастлив, но что-то все-таки тянуло его за душу, мучило и потихонечку с особым усердием и лукавством растворяло его изнутри. И это тягостное и мучительное не желало его отпускать и Илья никак не мог понять причину, то место, откуда исходили оно — это чувство.
А может, он просто-напросто устал и неделька другая и все придет в норму? Да, скорее всего именно так оно и есть.
Алина стояла и не знала, куда себя деть. Более неловкой ситуации просто не придумаешь. Получается, она сейчас стоит и навязывается Илье. Он же явно не хочет с ней даже поговорить. Зачем она зашла на балкон, нельзя что ли было обойти его стороной, юркнуть незаметно в другую комнату? Или можно подумать она не узнала, что это стоит Илья. Хм!? Все, надо развернуться и уйти. С чего вообще она взяла, что Илья к ней неравнодушен, ну если только ее же глупые наивные фантазии не дают ей сейчас покоя.
Ну, все, пожалуй, долгое опасное приключение подошло к концу, осталось дождаться приезда отца и все, все. Она поедет домой, отдыхать!
А что Илья? Да она же теперь прекрасно поняла, что именно Аня была тем человеком, из-за которого она и прошла всю затуманенную и извилистую дорогу до конца. Аня была ее бабушкой! Какой бред! Ладно, с надеждой подумала она, этому найдется вполне логическое объяснение. И с этой мыслью Алина бесшумно и плавно развернулась, собираясь уйти с балкона. Но Илья, на котором молчание уже успело наиграться вдоволь, смог и хоть все так же и сдержанно, но произнес.
— Возьми мои тапочки, здесь пол холодный, — и, скинув их со своих ног, пододвинул к Алине.
— Да не надо, я уже ухожу, — замялась Алина и неуверенно сделала шаги в комнату.
— Постой, — как-будто спохватился Илья или сию секунду вспомнил что-то неимоверно важное.
Но как только увидел на себе взгляд больших светло-голубых бездонных глаз, в которых, отдельно от мыслей и настоятельных приказов хозяйки немедля уйти отсюда, загорелся огонек надежды и искорки вдохновленной радости, замолк. А что он ей сейчас должен сказать? Она же наверняка просто посмеется над ним. Она сильная смелая девушка. А он… Он вдруг почувствовал себя трусом и неудачником.
— Что? — робко спросила Алина.
— Ааа, ничего, — нервно улыбнувшись, промямлил он.
В воздухе появилась наэлектризованность и возбужденность. Того и гляди прямо с потолка начнут падать на пол маленькие, но ослепительно яркие и острые молнии и устроят здесь самый настоящий пожар.
Но, стихийное бедствие, отменилось. В комнату вошла Мария Владимировна, а за ней следом… Алинин папа! Просто гигантской массы груз свалился в этот миг с Алины и упал в поглощающую все бездну, безвозвратно, насовсем. Теперь то, точно все будет хорошо!
— Папа! — бросилась Алина к отцу и буквально приклеилась к нему, повиснув на нем.
Андрей Петрович молчал, он был неимоверно счастлив, просто счастлив до такой степени, до которой может быть счастлив любящий и заботливый отец, после долгого расставания со своим любимой дочкой. И даже больше, передать словами было не возможно, что творилось в эти минуту у них обоих в душах. Их переполняла радость, они так переживали друг за друга, а теперь они
