Спустя время, протянувшееся вечностью, Кирилл очнулся от глубокого сна и взглянул вокруг себя, увидев лишь яркие всполохи пожаров. Лёгкие прожгло огнём от дыма, окутавшего их. Услышал грохот над самой головой, пригнулся, ошалело осматриваясь по сторонам. Толпа незнакомых людей перед ним кричала, ругалась диким матом, чередуя каждое проклятие магическим заклинанием. Он вцепился рукой за полуразрушенную статую и ощутил что-то липкое на своих пальцах. Всё ещё затуманенным взглядом посмотрел на ладони. Кровь. Всюду была кровь. Трупы людей, раскиданные по всей зале. Изломанные тряпичные куклы, в которых больше не было жизни. Его утянули в сторону. Щёку прожгло огнём, когда ладонь чародейки оставила на ней свой отпечаток.
— Приди в себя, наконец, — чародейка встряхнула его, сжимая в руке окровавленный кинжал. — Беги прочь. Я совершила ошибку. Надеялась на невозможное. Поспешила с выводами и горько ошиблась.
— Что вы сделали?! — Кирилл отскочил от неё, как ужаленный. Магия Игни заискрилась в ладони, и гнев, вновь заклокотавший внутри, готов был вырваться наружу. Он смотрел в фиалковые глаза чародейки, не веря в то, что сейчас произошло. Он вдруг чётко вспомнил лица тех людей, вспомнил с каким ужасом и презрением они смотрели на него, едва ли не сжигая взглядами. Он испортил им игру, вмешался туда, куда не следовало. Спутал карты людям, злить которых не следовало ни под каким предлогом. Его обманули, одурманили и против воли ввели в транс, заставив пророчествовать. Он не мог вспомнить слова, которые произносил, не мог понять, почему вдруг всё перевернулось с ног на голову, рухнув в тартарары. — Почему заставили меня всё это рассказать? Зачем вы использовали меня для своей гнусной цели?! Почему именно я!
— Ответ прост, щеночек, — Йеннифер горько усмехнулась. — Либо ты, либо она. Геральт меня поймёт.
Горло свело в судороге. На подкосившихся внезапно ногах шагнул назад, ударился спиной о мраморную статую фавна, ощутив тупую боль. Поскользнулся на растёкшейся под ногами крови убитых чародеев, неотрывно следя пустым взглядом за черноволосой магичкой.
— Ненавижу, — прошипел он и бросился вон из коридора, проклиная себя за очередную ошибку. Лицемерие. Предательство. Порочный круг, из которого ему не вырваться.
С быстротой молнии он сбежал вниз по витиеватой лестнице, пригнулся, когда в воздухе засвистела стрела. Различил неясные тени в зелёных накидках, бросившиеся ему наперерез. Гнев, клокочущий внутри, яростью огненной стихии метнулся сквозь покрытые чужой кровью пальцы.
— Пошли прочь!
Зашипел, загудел сноп пламени, сметая эльфов со ступеней, перекидывая их через железный парапет. Дикий визг и крик утонул в провале лестницы. Противно запахло палёной плотью, и Кирилл закашлялся, выбежав наружу. Сплюнул, изо всех сил стараясь не выблевать лёгкие. Закашлялся вновь. Стрела ударила совсем рядом. Он пригнулся и кинулся в сторону, услышав над головой злобный крик.
— Проклятое семя! Сукин сын! Я убью тебя, маленький змей. Подкупленный прорицатель, который всё похерил! — эльф налетел на него сверху. Замахнулся изогнутым кинжалом. Кирилл ушёл в сторону, ударил с наскока. Сталь меча ужалила нападавшего, укусила в обманном пируэте. Эльф не понял, как горло отозвалось жгучей болью, как отлетел к стене, сбитый с ног мощной магической волной. Кости хрустнули и в глазах потемнело. Беличий хвост, разрубленный дьявольским мечом, упал в лужу крови, пропитался ею. Эльф уже не видел, как мальчишка, которого он так опрометчиво посчитал за слабого противника, встал напротив белоголового мужчины, держа меч в вытянутой руке.
— Это я, — Геральт шагнул ближе. Кирилл зашипел, отскочил назад, всё ещё держа ведьмака на расстоянии.
— Не смей. Не смей подходить ко мне! Ты знал?! — паренёк злорадно рассмеялся, ощущая обжигающую боль где-то под рёбрами. — Использовала меня как ненужную вещь. Твоя чародейка заставила меня нести всякую чушь перед людьми, которые теперь хотят пустить мне кровь! Я ведь верил тебе! Где ты был?!
Он задохнулся словами, когда горло свело в новой судороге. Глаза прожгло огнём, и он отчаянно заморгал, различая лишь размытый силуэт перед собой.
«Арэйон!» Он мысленно закричал, заглушая боль в немом призыве. Уловил ментальный ответ, словно конь был совсем рядом. Громыхнуло так, что затряслась земля. Окна верхних этажей с оглушительным звоном вылетели наружу, осыпав ведьмака и Кирилла пеплом горящей мебели и каменной пыли.
— Я не знал. Не думал, что всё так закончится. Успокойся. Позволь помочь, — Геральт шагнул ещё ближе, и острие меча уткнулось ему в грудь. — Цири убежала. Тебе тоже нужно бежать. Они совсем близко.
— Плевать. Пусть бежит! — прорычал он. — Вы ведь этого хотели? Беги за ней, Геральт. Именно так и поступила бы твоя чародейка.
— В тебе сейчас говорят ярость и обида, — проговорил ведьмак, отведя острие меча в сторону.
— Да, — огрызнулся Кирилл, горько усмехнувшись. — Теперь точно всё закончилось. Эльф был прав в одном. Никому нельзя доверять!
Геральт не успел ничего ответить, как Кирилл уже скрылся из виду, оставив после себя лишь бездыханное тело эльфа.
«Этот мир рано или поздно заставит их убивать.»
Вспомнились слова Весемира, когда ведьмак взглянул на мёртвую белку. Сжал в ладони рукоять меча, проклиная себя, что позволил использовать тех, кого он когда-то поклялся защищать.
***
Сумасшествие. Одно слово, которое с точностью не могло передать всё, что творилось вокруг. Смерть и хаос. Объятые огнём шпили домов. Вымощенные камнем улицы, залитые кровью. Крики, отголоски магических заклинаний, доносившихся где-то позади — там, где ещё вчера расхаживали беззаботные жители. Цири бежала вперёд, петляя среди улочек, спасаясь бегством от преследователя, который давно уже прекратил попытку её нагнать. Крылья чёрной птицы из далёкого детства и кошмара пропитались кровью, бессильно пали к земле, выпустив добычу из цепких когтей. И добыча пустилась в бега, оставляя позади себя объятый безумием остров. Башня вдали тянулась к небу, манила к себе, обещая укрыть от всех несчастий. И она мчалась. Бежала сквозь толпу, опьянённую убийством.
На другом конце улицы мелькнул силуэт Кирилла, который застыл, увидев впереди себя знакомую пепельную макушку. Сомнения нахлынули вновь, терзая и так израненную душу. Сможет ли он оставить её одну? Убежать подальше от всех и всего. Затеряться в глуши и сбить со своего следа ищеек? Простит ли он себя, если оставит всё, как есть? Она не виновата, что выбрали её. Не виновата, что он явился в этот мир, сместив чашу весов. Настанет время, когда придётся уйти. Но нужно удостовериться, что пепельноволосая в безопасности. Чертыхнулся и побежал вдоль улицы, не спуская глаз
