— О. И он не использовал меня и не выбросил потом?
Возможно, я хочу выпить. Я нарезаю круги по комнате и большими глотками постепенно опустошаю бокал. Желудок протестующе вопит, но мне плевать.
— Ты так думаешь? Что он хотел, чтобы всё так произошло?
— Я не знаю, что думать. Но точно знаю, что Люцифер не единственный лжец.
Я отворачиваюсь, чтобы скрыть всю ярость и боль, появившуюся на лице. Не могу позволить Нико увидеть, как при упоминании имени Ли я рассыпаюсь на кусочки. Я чувствую, как Нико подходит ко мне ближе, его запах океанского бриза окутывает меня. Нежно, он обхватывает мои щеки и заставляет посмотреть на него. А затем…морщится.
— Вот, чёрт, — хмуро говорит он. — Ты ведь не собираешься плакать?
Я вырываюсь из его рук и отхожу в дальний угол комнаты, подальше от его снисходительного взгляда.
— Нет. Я в порядке.
— Уверена? Просто ты так не выглядишь.
— Сказала же, в порядке.
— Хорошо. Потому что слёзы здесь, как кошачья мята. Разозлись. Ярость, вот что тебе нужно, только не показывай слабость.
Я слышу, как он тяжело вздыхает позади меня.
— Слушай, я понимаю. Твоё хрупкое, смертное сердце разбито. Но не позволяй этому дерьму убить тебя. Боль — это когда ты режешься о бумагу и она, ни в какое сравнение не идет с тем, какой ад разверзнется на земле, если ты не будешь объективно все воспринимать. Извини, но…тебе стоит собраться.
— Я скажу это ещё раз: Я. В. Порядке. А теперь не будем об этом говорить, — невозмутимо отвечаю я, полностью лишив голоса эмоций.
— Как скажешь. Но, если тебе необходимо поплакать, то делай это здесь. Не позволяй им услышать и увидеть.
— Кому «им»? — спрашиваю я, бросив на него скептический взгляд. Николай подносит палец к губам и смотрит на стены.
— Стены, картины…живые.
Живые? В…прямом смысле живые?
Что за чертовщина?
Я знала, что что-то чувствовала, когда смотрела на ту картину Рембрандта, словно цвета пульсировали с жуткой силой. И идя по коридору в столовую…я чувствовала их. Несмотря на то, что коридор был совершенно пуст, я чувствовала, как они не только наблюдали, а практически сверлили каждый мой шаг своими маленькими глазенками, ожидая, когда я оступлюсь. Саския говорила правду. Я знаю, почему они наблюдают…выжидают. Чёрный поток, трепещущий под полотном, принадлежал тому, кто меня сюда перенёс. Тому, кто хотел разорвать меня и заразить тем же злом, которым дышали эти стены.
— Плачут лишь те, которые чувствуют боль. А я уже ничего не чувствую. — Я вздергиваю подбородок, чувствуя себя хладнокровной. Николай прав. Мне стоит собраться и помнить для чего я здесь. — А теперь расскажи мне все, что необходимо знать. Как бороться с ним?
— Бороться с ним? Я просто хочу, чтобы ты переиграла его.
— Гребаные игры.
Николай выгибается бровь.
— Ты не готова.
— Я ведь здесь? Давай рассказывай.
— А что насчет Легиона?
Я подавляю отголосок боли, который шевелится в груди, отказываясь ее признавать.
— А что насчет него?
— Что если он придет за тобой? А ты ведь знаешь, что он попытается. Ты будешь и дальше настаивать, что не достойна спасения?
— Я не была достойна спасения тогда. С чего вдруг он подумает, что стану достойна сейчас?
Я пристально смотрю на Нико, пока он обдумывает мои слова.
— Знаешь, есть такие двери, открыв которые обратно закрыть уже нельзя. И когда ты позволяешь себе полностью погрузится в этот подземный мир, то назад пути уже нет. Некоторую тьму нельзя уничтожить.
Я сокращаю расстояние между нами и останавливаюсь почти, коснувшись грудью его торса.
— Я ничего не сделала, кроме как боролась за свое жалкое существование. Теперь мне нечего терять…ничего не осталось. Так что, если так мне суждено уйти, то пусть будет так. Покажи мне, как стать такой, как ты — непоколебимой, беспощадной. Научи тому, кем я должна стать, чтобы уничтожить этого ублюдка и покончить с ним навсегда.
Он кивает, а затем подходит к столу, чтобы снова наполнить наши бокалы.
— Да, я вижу почему ты так нравишься Габриэлле, — улыбнувшись, заявляет он.
— Почему ты так говоришь?
Я беру бокал из его руки и делаю глоток.
— Ты злобное маленькое создание. Прямо как она.
Три часа мы проводим, сидя на моей гигантской кровати и опустошая бутылку виски, пока Нико делится информацией, которую смог собрать, будучи прибывая в Аду. Я проглатываю вздохи и скрываю отвращение, пока он описывает идеи Люцифера о ночных развлечениях. Учитывая то, что случилось за ужином, я не должна удивляться. Но его предпочтения намного ужасны и не останавливаются лишь на изнасиловании. Зверства. Увечья. И конечно, излюбленное убийство. И каждый раз Николай надевал эту зловещую ухмылку и с восхищением подыгрывал садистским утехам Люцифера.
— Так что…у вас своего рода психологическая братская дружба? Почему он подпустил тебя к себе?
Нико пожимает плечами.
— Думаю, он видит во мне то, что напоминает ему о проведенном времени с братом, которого он потерял… Легионом. Знаешь, они были близки. Ближе любого, кого он знал. Они правили подземным миром вместе. Плюс, я чертовски хорошо умею проводить время. Кто бы отказался от моей компании?
Я закатываю глаза на последнюю часть и полностью сосредотачиваю внимание на фактах.
— И Ли бросил его. Он обменял зло на добро. — Я делаю глоток, чтобы выжечь его имя с языка.
— Это сводило Люцифера с ума. Он, как ребёнок, хочет, чтобы с ним считались. Его слишком часто кидали. И поскольку я не связан ни с каким местом, я кажусь ему беспроигрышным вариантом. Развлечение без риска снова оказаться кинутым.
— Погоди…что значит ты не связан ни с каким местом?
Нико вдыхает, и я вижу, как печаль омрачает его взгляд.
— Я не в Аду и не в Раю. А где-то между ними, не могу двигаться дальше. Я
