Она помнила день и час, когда впервые почуяла в сыне инквизитора. А Мартин, разумеется, в тот же момент увидел в ней ведьму; ему было восемнадцать лет, он приехал на каникулы, вошел, болтая, рассказывая, что прямо на краю поселка они с отцом только что видели лося. Ивга стояла на лестнице и раньше, чем он переступил порог, почувствовала холод. Прикосновение ледяной иглы, так холодно, что даже больно. Мартин в дверях поднял голову, и она поняла, где источник дискомфорта: перед ней стоял маркированный инквизитор. Они знали свое дело, в этом его колледже.
Мартин, глядя на нее снизу вверх, оборвал свой рассказ. Его лицо застыло, Ивга знала, на что он смотрит: перед ним стояла в этот момент не мать, а ведьма. Она знала, что рано или поздно такая встреча произойдет, и даже думала, что к ней готова. Но оказалось, что к такому невозможно подготовиться.
– Ивга? – Клавдий смотрел встревоженно.
– Ну конечно, я его люблю, – повторила она и прочистила горло.
– Он не палач, ты же знаешь, – тихо сказал Клавдий. – Ни на долю процента. Это совсем другое поколение.
– Он идеалист. – Ивга смотрела, как гаснет закатное небо. – Он станет палачом ровно в тот момент, когда этого потребуют его идеалы.
– Нет, – Клавдий махнул рукой, будто желая развеять дым перед лицом. – Во-первых, он уже не идеалист, он повзрослел… во-вторых, ну что бы мы делали совсем без идеалов?!
В глубине ресторана чуть слышно звучала современная версия старинной любовной песни, чувственная, изломанная и странная.
– Я понимаю тебя, – сказала Ивга. – Когда ты одним росчерком возвращаешь обязательную норму допросов с пристрастием, я переживаю шок, конечно, но я тебя понимаю…
– Информацию, которая мне нужна, можно получить только от ведьм, – сказал он сухо. – Только от действующих ведьм. Значит, я буду допрашивать.
– …А его я не понимаю, нет. И не хочу понимать.
– Не хочешь принимать его выбор.
– Точно. – Она сделала новый глоток из бокала. – Клав, не слишком ли высокую цену ты назначил за жизнь одной-единственной женщины?
– Ты всех спасла. – Он не отвел глаза. – Я, они, все люди вокруг до сих пор живы, потому что ты это сделала. Поэтому, извини, никакая цена не слишком высокая. Ты не поднимешься ни на Зеленый Холм, ни на синий, ни на малиновый, что бы эта метафора ни означала. Если ведьмы начнут все-таки роиться, я узнаю первым.
Удивительно, но Ивга вдруг увидела в нем Мартина. Не инквизитора Мартина, а мальчишку десяти лет, с разбитым носом и яростными глазами, в драке против здоровяка на пару лет старше: «Так что ты сказал про мою маму?!»
Да, она могла рассчитывать на Клавдия Старжа. Да, он пойдет на что угодно, чтобы защитить ее. Но если ведьмы опять соберутся в рой и позовут Заново Рожденную Мать, что сможет сделать Великий Инквизитор?
Часть вторая
– Меня зовут Мартин Старж, я верховный инквизитор округа Одница и пришел к вам сегодня, ребята, чтобы поговорить об очень важных вещах…
Актовый зал был полон, всего человек сто, подростки. Ведьма вошла одной из последних: светловолосая девушка, тонкая, как балерина, бледная и очень, очень напуганная. Лет четырнадцать-пятнадцать. На учете не состоит, хотя по возрасту должна. Смотрит только вниз, села в самом последнем ряду, оцепенела, как перед казнью. Зато компания парней в первых рядах глазеет на Мартина с азартным любопытством.
– Как вы думаете, для чего существует Инквизиция? – Он посмотрел на крупного розовощекого парня у прохода слева. – Ваши варианты?
– Ловить ведьм, – отозвался бойкий мальчишка, сидящий рядом с розовощеким. – Сажать их в колодки – это такая штука, еще средневековая, туда просовывают руки и башку, и ведьме в них так хреново, что она не может пакостить…
Девочка в последнем ряду втянула голову в плечи.
– Ошибаешься. – Мартин приятельски кивнул. – То есть насчет колодок ты прав, но в них сажают инициированных, опасных ведьм, которых по-другому не удержишь. Но Инквизиция существует не для этого, а прежде всего затем, чтобы помогать ведьмам.
Если до этого в зале украдкой поглядывали в телефоны, то теперь все глаза уставились на Мартина: он зацепил их внимание.
– Шутите? – весело спросил болтун. – Ха-ха!
– Не шучу. – Мартин легко перекрыл голосом нарастающий гомон. – Мы помогаем ведьмам оставаться людьми и никогда не превращаться в опасных и отвратительных тварей. Каждая ведьма – каждая! – это чья-то сестра, дочь, мать, подруга. Ведьмы живут среди нас. У них нет других родственников, соседей, товарищей, одноклассников: только мы.
– А мы, может, не хотим, чтобы они тут жили, – сказала красивая черноволосая девочка во втором ряду. – Раньше Инквизиция судила их, сажала в тюрьму…
– А теперь фигня, а не Инквизиция, – сказал розовощекий вполголоса, себе под нос, но Мартин отлично его слышал. – Дождетесь, пока люди сами не начнут их судить.
Мартин встретился с ним глазами, и парень моментально струсил, насупился, опустил взгляд.
– А в этом зале, вот сейчас, ведьмы есть? – Болтун спрашивал не просто так, а с подтекстом. Его приятели с ухмылками переглянулись.
– Может, есть, – невозмутимо отозвался Мартин. – А может, нет. Этого я не скажу.
– Раньше они учились в спецшколах, – процедила брюнетка во втором ряду. – А теперь их пихают везде, нормальному человеку на улицу не выйти…
Светловолосая девочка сидела, не поднимая глаз, скорчившись, будто у нее болел живот. Может, и вправду болел.
– Раньше, – сказал Мартин, – женщин вообще не учили грамоте, вряд ли вы хотите вернуться в те времена. И вряд ли вы хотите вернуться туда, где вашу сестру, которая оказалась ведьмой, немедленно жгут на площади, хотя она не совершила никакого преступления и даже не могла – ведьмы до инициации ничем не отличаются от «нормальных людей»! Да, в этом зале могут быть ведьмы, но они, возможно, еще не подозревают об этом, потому что я знаю случаи, когда ведьмы впервые осознавали себя в шестнадцать лет и даже в восемнадцать…
Брюнетка сделалась такой белой, что Мартин за нее испугался.
– …Поэтому, прежде чем рассуждать про спецшколы, – сказал он тоном ниже, – подумайте о том, что каждый в этом зале мог родиться ведьмой.
– Кто с яйцами – не мог, у ведьм не бывает яиц, – сказал бойкий парень.
– Но мы же думаем не яйцами, верно?
– Смотря кто. – Парень смотрел невинно. В зале нерешительно засмеялись.
– Ну вот для тех, кто думает головой, я скажу еще одно: если напугать ведьму, если загнать ее в угол, она от отчаяния пройдет инициацию. Человек превратится в чудовище. И не пожалеет никого, в том числе бывших знакомых. Возможно, кто-то умрет. Все скажут, что виновата ведьма, но мы-то с вами знаем: виноваты те, кто был рядом. Кто ей в трудную минуту не помог. Кто ее подтолкнул.
В зале было теперь очень тихо. Многим не нравились его слова, но
