– Поехали, – сказала Эгле.
На всех экранах продолжалась трансляция, зеваки толпились на тротуарах, задрав головы. Только что назвали победителя в номинации «Лучший анимационный фильм»; стоял теплый, мягкий, поролоновый вечер. Кабриолеты втянули складные крыши, как улитки втягивают рожки. Пассажиры в открытых салонах вертели головами, болтали, смеялись, – что с них взять, туристы.
Пойду официанткой в кафе, сказала себе Эгле. И прекрасно, отличная работа. Хватит портить глаза, сутками напролет рисуя проклятые концепты, возиться с выкройками и эскизами, хватит добиваться совершенства. У меня исторический костюм, где каждая пуговица, каждая фактура выверена и оправданна. У меня тысячи дней, проведенных в музеях, у меня системный подход, технология «состаривания» ткани. Вы знаете, как изнашиваются бальные платья и каковы на ощупь нижние юбки, и что означает цвет обшлагов на парадной инквизиторской мантии?! Мои костюмы достовернее музейных экспонатов, я создала чудо на этом проекте, а вы награждаете фэнтези, где вся одежда взята из наркотического бреда!
Таксист был прав: ночных клубов здесь было как деревьев в лесу. Не выбирая, не раздумывая, она вошла в первую попавшуюся дверь.
Вечер только начинался, зал был полупустой, но Эгле сразу поняла, что ей здесь нравится. Свежо, до времени не громко, приятный свет. На экранах продолжалась церемония; Эгле понимала, что трансляция вездесуща. От нее не спрятаться, проще сесть спиной к экрану.
Она уселась за столик, заказала коньяка и прислушалась к себе; обида никуда не делась, и сожалений о бегстве не было. Потеряла лицо – ну и плевать. Мнение коллег – помет колибри. Микроскопический вес.
У пустующей эстрады в одиночестве сидел молодой мужчина с кружкой пива. Эгле почти поймала его заинтересованный, оценивающий взгляд, но мужчина успел отвести глаза: так отворачиваются воспитанные, благополучные подростки. Настала очередь Эгле его разглядывать: нет, не завсегдатай ресторанов и баров, скорее спортсмен, член яхт-клуба. Блестящие черные волосы, ярко-голубые глаза на загорелом лице; турист? Откуда такой? Может быть, местный?
Он посмотрел на нее и на этот раз не стал отворачиваться. Несколько секунд они разглядывали друг друга, потом он встал, подхватив свою кружку и пересел к ней за столик:
– Я видел вас сегодня на церемонии, у вас номинация за лучший костюм, так?
– Вы обознались, – процедила она, стремительно теряя к нему интерес. Он почуял это и заговорил быстро, сбивчиво:
– Я подошел… это наглость, но я должен был вам сказать. Костюмы в «Железном герцоге»… высокое искусство. Повествование, экспрессия, подлинность… Идеальное сочетание исторической точности, образа, цвета, линий… да! В этом фильме вы переиграли оператора, актеров, постановщика… всех!
Он не кривил душой. Эгле слегка оттаяла.
– У вас нет конкурентов. – Он волновался все сильнее. – Статуэтка по праву ваша, решение жюри несправедливо. Они дают призы проходным картинам, которые забудутся на другой день, а ваша работа… новая классика! По ней будут учиться будущие поколения – как стремиться к совершенству… как достигать! Быть не просто художником, но перфекционистом!
– Зачем что-то делать, если не стремишься к совершенству? – Эгле уже улыбалась. Его слова и коньяк действовали в сговоре, теперь она чувствовала себя гораздо лучше.
– У меня были билеты на церемонию, – заговорил он снова после легкой заминки. – Я отдал их другу, чтобы тот пригласил свою девушку. Сижу вот, жду… от него сообщения. Посмотрим, как у них сложится, я либо вернусь к себе… Либо проведу ночь в клубе, потому что ключи от квартиры я тоже отдал другу.
– Это ужасно трогательно, – сказала Эгле.
– Просто чтобы вы не подумали, что я алкоголик, раз сижу здесь и пью один.
– Да ведь и я не пьяница, – Эгле вздохнула. – Я беглянка. Неврастеничка. Может быть, еще вернусь… на вечеринку по случаю награждения. Еще не решила.
А не пригласить ли его в отель, мелькнула безумная мысль. Никогда прежде ей не приходило в голову прыгать в постель после трех минут знакомства. Не забыть бы спросить его имя…
– Меня зовут Конрад, – сказал он, будто читая ее мысли. – Я адвокат по страховым делам. Знаете, страховки имущества, медстраховки…
– Какая скука, – сказала Эгле.
– Вовсе нет. – Его глаза заблестели ярче. – Тоже творчество. Каждый процесс – это вызов, поединок, где победа зависит от множества факторов, знаете, – он щелкнул пальцами, – что-то среднее между боем быков и шахматной партией. От победы зависят не просто деньги – человеческие судьбы, и вот ты стоишь перед разъяренным быком и думаешь, сработает ли ладья на правом фланге…
Эгле улыбнулась, не скрывая симпатии:
– Значит, вы местный?
– Меня приглашали в столицу, – он подхватил ее улыбку, – но я патриот Одницы. Наше солнце, наше море, наши пляжи…
– Конрад, а как вы относитесь к ведьмам?
Он открыл рот, желая переспросить, но осекся и замолчал. Его взгляд изменился: на секунду Эгле показалось, что он сейчас встанет и уйдет.
– Потрясающе, – сказал он после паузы. – Я должен был догадаться.
И засмеялся, немного нервно, но явно радостно:
– Вы… да?
– Да. – Она кивнула. – Предпочитаю откровенность, причем сразу. А вы – нет, вы не могли догадаться, вы же не инквизитор.
Он замотал головой, сделал большой глоток из своей кружки:
– Должен был догадаться. Ваш талант. Определенно, что-то в этом есть, я будто чувствовал… Говорят, что ведьмы наделены даром. Ведьмы оригинальны. Ведьмы бывают гениальными чаще, чем…
– Спасибо, Конрад. – Она мысленно выдохнула с облегчением. – Сегодня вечером вы – целитель моего раненого самолюбия. Значит, у вас нет предубеждения против ведьм?
– Нет. Конечно. Сейчас такие времена, что… я ведь прогрессивный человек. – Он снова засмеялся. – Как глупо это звучит… Казалось бы, так легко встретить ведьму в баре. А на самом деле редчайший случай… потрясающе. Эгле… ведь Эгле, да? Вы первая ведьма в моей жизни, с которой я пью.
От него пахло терпким мужским парфюмом, свежим потом и адреналином. Эгле обнаружила, что коньяк в рюмке закончился, и жестом подозвала официанта; ее обида и ярость съежились, ушли в тень, на смену явилась обманчивая, головокружительная легкость. Идея привести Конрада в отель все-таки слишком безумна, но он ей нравится. Она посидит здесь какое-то время, купаясь в лучах его обаяния, восстанавливая энергию, а потом вернется на вечеринку, поздравит победителя и…
От входа потянуло ледяным сквозняком. Будто не теплая Одница, а промозглая зимняя Ридна, родная провинция Эгле; нет, это не холод. Это дискомфорт совсем другой природы: в ночной клуб зачем-то пожаловал инквизитор. Эгле знала, что сумеет притерпеться к его присутствию через несколько минут, но притупившаяся было ярость вспыхнула снова: почему инквизитора принесло именно сейчас, именно сюда, именно сегодня?!
Он, конечно, тоже почуял ее – с порога. Прошел очень близко, не повернув головы, – в джинсах и светлой тенниске, неотличимый от прочих посетителей, а впрочем, не в черной же хламиде ему являться в клуб. Уселся в углу – так, чтобы Эгле оказалась в его
