Лицо вельможи вытянулось, но девушка продолжала увлеченно говорить, высоко подняв свою красивую голову.
- Ты облегчил мне задачу, Ади! Я не знала, на каком именно способе казни остановиться, но теперь решила. Ты умрешь публично, как вор, смертью позорной и некрасивой! Палач – девушка небрежно кивнула – позаботится об этом!
- Ты не смеешь! – Ади-Басс заскрежетал зубами от злости – Никто не смеет подвергать подобному унижению высокородного кшатрия! Никто, даже раджасса! Меня должны судить! Приговор вынесет княжеский суд и, уверяю тебя, грязная девка, он ограничится высылкой! Мои друзья…
- Твои друзья просто в ужасе от того, что капитан Копьеносцев оказался связан с файнагами, приносил человеческие жертвы и пытался совершить переворот! – с издевкой произнесла Рамасанти – Они в страхе отказываются от тебя, плюют на твое имя и не желают его слышать, требуя от раджассы самых суровых мер. К тому же, Ади – голос Рамасанты посуровел – ты забыл о том, что бывший капитан дворцовой стражи сбежал, отыскав подземный ход, а сейчас я, Рамасанти, разговариваю с гнусным вором, обчистившим покои знатного, пусть и опального кшатрия. Имя вора неизвестно, но приговор для нечестивца будет достаточно суров. Ты все понял, Ади!
- Грязно играешь, Рамасанти! – Ади-Басс не потерял присутствия духа и вновь превратился в надменного кшатрия – Очень грязно!
- Хороший учитель был у меня - девушка слегка призадумалась, успокоив палача легким движением руки. Тот, словно скала, возвышался за ее спиной, предупреждая любую попытку кшатрия напасть на девушку – Ты должен умереть, Ади – голос кешанки зазвучал ровно и холодно – Ты действительно из хорошей семьи и поэтому я дам тебе шанс умереть достойно и не пачкать свое родовое имя трусостью и преступлением. Умри, как мужчина, как настоящий кшатрий, как принято у вас в Вейнджане. Я оставлю тебе кинжал- кешанка бросила под ноги бывшему любовнику длинный, походжий на короткий меч, кинжал – Ты можешь броситься на него и пронзить себе сердце, умереть в мучениях и в одиночестве, как предписывает обычай. Но, кровью ты смоешь свой позор и никто не станет преследовать твоих близких.
Девушка помолчала, а затем, со слезами в голосе, добавила:
- Это будет нарушение приказа раджассы, но я как-нибудь улажу этот вопрос. У тебя есть время поразмыслить над своей жизнью, Ади, ведь ты умрешь не сразу. К завтрашнему закату все должно быть кончено. И не пытайся бежать, Ади - я нашла в твоих комнатах карту лабиринта. Если ты не сможешь умереть достойно, я пришлю палача и тебя четвертуют на площади Звезды, объявив о всех твоих преступлениях, как и предлагала раджасса.
Потрясенный и раздавленный кшатрий застыл, точно громом пораженный, но девушка уже повернулась к нему спиной. Слова застряли в горле у предателя, а Рамасанти, остановившись на пороге, обернувшись, сказала:
- Может быть, тебя это обрадует, Ади, но когда все будет кончено, я приму предложение госпожи Марджены и выберу себе мужа, знатного и достойного. Мой сын или моя дочь,унаследуют мое звание капитана дворцовой гвардии и у меня появятся корни. Я очень надеюсь, что ты поступишь, как мужчина, Ади, как тот мужчина, которого я когда-то любила. Прощай! Я оставляю тебя наедине с твоей совестью и твоими преступлениями. Пусть Асура сжалится над тобой!
Кешанка ушла и, вслед за ней удалился палач в красных одеждах, красноречиво взглянувший на кинжал в руках вельможи.
Ади-Басс остался один, наедине со своей совестью и своими преступлениями. В руках у него безжизненно блестел кинжал, прощальный подарок Рамасанти.
**
- Не уговаривай меня, Рахмат – северянин вяло отмахивался от наседавшего на него туранца – Я обещал девочке вернуться за ней, а Конан-киммериец своих слов на ветер не бросает!
Туранец плюнул себе под ноги и отправился назад, к Гури.
Наследница магараджи, юная княжна, ехала, как и полагалось особе ее ранга, верхом на белом слоне. Вернее, слонихе, ибо слон, в которого воплотился Ганеша, один из многочисленных вендийских божков, остался где-то далеко в джунглях, сражаться с Королем кобр.
Ганеша и Шиншаг большого впечатления на северянина не поизвели, хотя Король Кобр выглядел устрашающе, а Ганеша необычно и внушительно.
Очень давно, в юности, будучи вором в Шадизаре, столице Заморы, Конан встречал существо, очень похожее на Ганешу. То существо, плененное злым чародеем, мало напоминало божественного воина в сияющих доспехах, виденного северянином совсем недавно, но оно тоже не любило змей и темных колдунов. Существо, с телом человека и головой слона, прибывшее в наш мир с далекой планеты, владело многими тайнами природы, но не смогло уберечься от магии и предательства, хотя отомстить за себя сумело, за что Конан его очень даже зауважал.
Но северянина мало занимали местные вендийские божки. Больше всего он беспокоился теперь о Зире, смелой чумазой девочке-сироте.
Женщина, бывшая матерью Зиры, маленькой девочки из селения на болоте, пожертвовала собой, чтобы спасти Конана и остальных людей от демонов-ракшасов, страшных созданий, призванных Черной жрицей из преисподней, чтобы держать в повиновении рабов, выращивающих лотос.
И хотя люди, уцелевшие и освобожденные от власти демонов и файнагов, обещали киммерийцу заботиться о девочке, северянин мало поверил их словам.
Мать девочки, странная женщина, слишком много знала о мире ракшасов и даже, по необъяснимой прихоти богов, ухитрилась породить существо, детеныша от одного из них. Детеныша Конан зашиб невзначай, демонов истребил, но лишь благодаря самопожертвованию этой женщины, а вот Зира…
- Память людская коротка – думал северянин, ковыряясь в зубах и не оглядываясь, чтобы не видеть надутой физиономии Рахмата – О том, что мать Зиры спасла их, пожертвовав собой, люди забудут очень быстро, а вот о том, что девочка, дочь женщины, имевшей связь с демоном, хоть и не по своей воле, будут помнить всегда!
К тому же у Конана было предчувствие, что девочке грозит беда, а он, варвар, привык доверять своим инстинктам.
Рахмат стремился во дворец. По мнению северянина, к нему вернулось прежнее безумие. Туранец ни на мгновение не покидал юную девушку, пользуясь всяким предлогом, чтобы остаться с ней наедине.
Варвар вначале посмеивался над пылкими чувствами аграпурского воришки, но юноша лишь сверкал на киммерийца черными глазами и скрипел зубами, когда насмешки северянина становились особо язвительными.
Девушка вела себя безупречно, но томные взгляды из под длинных ресниц, изредка роняемые ею на молодого туранца, могли доконать кого угодно,
