Именно на доходах от его продажи и строилось тайное богатство файнагов, позволяющее Шанкар-Шарме содержать целую гильдию наемных убийц и шайки головорезов, приводивших в последнее время в ужас не только княжество Вейнджан, но и его ближайшую соседку – Вендию, правительница которой Деви Юасмина, не отличалась большим терпением и не желала терпеть разбойников на своих границах.
Рахмат торопил киммерийца – нужно было спешно уходить, продолжая погоню за сокровищем, о котором он грезил с самой их первой встречи, а, киммериец все пощался с девочкой, сунув ей в грязную ладошку несколько золотых монет.
К тому же, кое-кто из вчерашних рабов, помятуя о том, что именно мать Зиры была избрана предводителем демонов Раджаном, бросал на девочку косые взгляды, называя ее « ракшаской» и предлагая оставить в джунглях на поживу диким зверям.
Варвару совсем не нравились подобные речи и несколько чуствительных тычков и зуботычин живо привели недовольных к покорности. Однако, никто не мог гарантировать, что девочку просто не « потеряют» по дороге. Поэтому северянин торжественно поклялся, что на обратном пути завернет в деревушку Зиры и лично убедится в ее благополучие.
Намек был понят правильно. Здоровенный, синеглазый варвар, с лохматой гривой черных волос, внушал забитым и униженным крестьянам такой ужас, что они даже не осмеливались поднимать головы в его присутствии, после его заступничества за маленькую Зиру и угроз, повторенных самым грозным голосом, ее поставили в середину колонны, уходящих из поселка беженцев и дали женщину в сопровождение.
Добрая женщина, которая в отличае от остальных не чуралась заплаканного ребенка, потерявшего мать, обещала заботиться о ней и доставить Зиру к отцу.
Люди спешили покинуть место недавних мучений, и северянин не удерживал их, понимая, что файнаги, скорей всего будут пытаться вернуть беглецов. Но, крестьяне уверили его, что лишь страх перед ракшасами удерживал их от побега.
Последний раз прижав девочку к груди, Конан бодро зашагал вслед за туранцем.
Ему не терпелось встретиться с Черной жрицей Шанкар-Шармой. У воина накопилось множество вопросов к этой зловещей даме и он не сомневался в том, что стоит попробовать получить на них ответы.
Глава 9. Путь в преисподнюю.
Киммериец, чертыхаясь, вылез из очередной лужи.
Легкий тропический ливень промчался по джунглям, барабаня крупными каплями по широким листьям, укрывшим под собой парочку искателей приключений и умчался прочь, оставив после себя непролазную грязь.
- Эй, ты, знаменитый вор из великого Аграпура! – выдохнул Конан, подставляя перепачканное грязью лицо жгучим солнечным лучам, чудом пробившимся сквозь хаос зеленых ветвей.- Может быть ты хоть слегка пошевелишь своей драгоценной задницей?
Рахмат, отплевываясь и откашливаясь, вслед за северянином вполз на прогретый солнцем пригорок.
- Проклятые джунгли, сплошная лужа тухлой воды.- растянувшись на ядовито-зеленой травке туранец блаженно улыбался, выливая из сапога болотную жижу.- Передохнем чуток и побредем дальше. Когда-нибудь это болото должно закончиться.
Киммериец внимательно осматривал окресности и разочарованно вздыхал – так и есть, ничего вдохновляющего, сплошное болото.
- Здесь только такая погань растет, как черный лотос.-Рахмат сплюнул и растянулся на просохшей траве, почесывая тело в разных местах.- Спасенья нет от мошкары.- пожаловался он – Несправедливо, Конан, меня мухи кусают, а тебя нет!
- В помете птицы цацы нужно было поваляться.- равнодушно ответил варвар, покусывая травинку и обшаривая взглядом близлежащие заросли высокой травы.
Рахмат страдальчески поморщился, кляня себя за брезгливость. Киммериец, наученный Зирой, обмазался птичьим дерьмом, отвратительно выглядел и еще хуже пах, но мухи его не кусали, а вот его, Рахмата..Туранец с остервенением раздирал волдыри, возникшие на месте особо злостных укусов и с надежной вытянул шею – не видать ли где кучек с птичьим дерьмом?
Конан задумчиво пялился в хаотической сплетение зеленых ветвей, утопающих в зеленой, отвратно пахнущей воды. Ему уже приходилось раньше топтать ногами вязкие топи вендийских джунглей. Во время своей службы у владыки Турана, Конан участвовал в военных действиях против хвонгов и хорошо представлял, как опасны и коварны бывают вполне безобидные с виду зеленые заросли.
Уже несколько долгих дней друзья скитались по влажным болотистым лесам в поисках древних развалин, однако, ни малейших признаков храма богини Сигтоны, ни самих файнагов, ее верных приверженцев, они не заметили.
С каждым днем северянин становился все мрачнее и неразговорчивей. Царапины на теле не заживали и это очень беспокоило его, но Рахмат весь был поглощен мыслями о сокровищах, которые они получат после того, как украдут у файнагов диадему богини. Ему все еще нравилась мысль о провинции в Иранистане, которую они смогут получить в обмен на одну единственную жемчужину
Конан благоразумно помалкивал об отравленном оружие Рамасанты, кляня телохранительницу раджассы за вероломство, помалкивал и о жестокости приверженцев злобной демонессы из Темного мира, полагая, что рано или поздно Рахмат сам обо всем догадается.
Утешало лишь то, что, туранец время от времени замолкал, избавляя северянина от бесконечного нытья или прекрасных мечтаний. Настроение пронырливого аграпурца менялось, словно симпатии ветреной красотки.
Что до короны магараджей, то никакой замок, даже зачарованный демонами, не мог устоять перед волшебными пальцами туранца и Конан, считавший себя неплохим взломщиком, прекрасно оознавал то, что в этом деле он Рахмату, болтливому и трусоватому и в подметки не годится.
Благодаря молчанию киммерийца, движимый алчностью вор из Аграпура, пребывал на данный момент в радужном настроении, считая, что обчистить пустующие развалины это пара пустяков для таких умельцев, как он и Конан и удивлялся наивности Вайомидиса, рассчитывающего на скорое возвращение древней реликвии в руки законной династии правителей Вайнджана.
С досадными препятствиями, вроде бесноватых жриц, свирепых файнагов и прочей ерунды должен был управиться бесподобный воин Конан из Киммерии, с его, Рахмата, помощью.
Разобрались они же с демонами - ракшасами, хоть и не сразу.
Об истинных же планах приятеля он не имел ни малейшего понятия.
На закате дня они набрели на еле заметную тропку и решили положиться на удачу.
Становилось темно и злобные ночные твари, собираясь на охоту, подавали голос.
Яркая желтая рубашка Конана давно выгорела под беспощадным солнцем и выцвела от соленого пота, белесым пятном мелькала где-то далеко впереди.
Рахмат кое-как ковылял позади киммерийца. Будучи сугубо городским человеком, он ненавидел джунгли. К тому же, днем он напоролся на корягу и теперь распухшая нога мешала ему идти.
Посылая проклятия всем богам подряд, туранец приложил флягу с
