Рофэн и Адика поднялись наверх и ввели код, открывающий двери, а Лукас подошел ко мне:
— Эмбер, если почувствуешь, что возвращается страх перед Прасолнцем, немедленно говори. Рофэн может поставить палатку за пару минут.
— За минуту сорок пять секунд, мы засекали, — подтвердил Рофэн.
В раскрытые двери стали видны нестриженая трава и редкие деревья. Свет во Внешке оказался тусклее, чем я ожидала, а деревья вдалеке — странно размытыми.
Рофэн вышел и осмотрелся:
— Утренний туман ещё не рассеялся до конца. Где-то через час он должен разойтись, но похоже, что будет пасмурно.
— Тучи — это хорошо, — заметил Лукас.
Я набрала в легкие воздуха, вышла во внешний мир вместе с остальными и посмотрела наверх. Над нами висело небо ровного бледно-серого цвета, словно в плохо покрашенном парке. Прасолнца вообще не было видно. Воздух неприятно холодил, и я натянула куртку.
Рофэн по очереди то сверялся со своим инфовизором, то оглядывал окрестности:
— Нам нужно пройти вниз по служебной дороге и направиться к шпилю номер семьдесят один. Там мы выйдем на тропу главного периметра и по ней доберёмся до ответвления Западной береговой. Может показаться, что мы идём дальним кружным путём, но так гораздо легче и быстрее, чем пробираться напрямик через заросли.
— Рофэн, тебе лучше знать, как идти, — сказал Адика. — Двигаемся в таком порядке: впереди Рофэн с красной группой, за ними в центре Лукас и Эмбер, Форж и синяя группа замыкают. Прикрывайте их сбоку, когда есть возможность. Оружие поставить в режим оглушения и спрятать под куртками. Передатчики пока в режиме только аудио. Мы — невинные бродяжки, вышли на прогулку.
Рофэн пошел вперед по широкой тропе с удивительно мягким покрытием. Я пошаркала ногой и обнаружила, что «покрытие» — толстый слой древних листьев. По обеим сторонам тропы росли огромные, головокружительно высокие деревья.
По дороге мы больше молчали, хотя ребята из ударной группы время от времени отпускали шуточки. Адика позволил Рофэну вести нас, и Форжу идти замыкающим, а сам околачивался примерно посередине и следил за каждым моим шагом. Я проверила, о чём он думает, и обнаружила, что Меган замучила его нотациями, как опасно мне слишком долго находиться на дневном свету.
Я вздохнула. Я понимала, что Меган будет особенно волноваться из-за похода, но временами я чувствовала себя малышом сверхтревожной мамочки. Я позволила себе помечтать, как уволю её, хотя знала, что никакого смысла в этом нет. Любой другой кандидат на должность администратора будет точно таким же, заботливым до невозможности.
За последнее время я немало узнала об импринтах. Всем в моём подразделении впечатали один и тот же факт: телепаты редки, чрезвычайно важны для улья и должны охраняться любой ценой. Всем, кроме двоих: командира-тактика и главного администратора.
Лукас был моим командиром-тактиком, отвечал за операции. Его импринт не отрицал ценность телепатов, но не ставил их выше всего, иначе он никогда не смог бы отправить одного из них на опасное задание. И это мне тоже нравилось: все остальные в подразделении видели во мне в первую очередь незаменимого телепата, а потом уже личность, а Лукас всегда видел во мне просто Эмбер.
Однако улей, давая возможность командиру-тактику рисковать телепатом, заодно защищал меня от него с помощью главного администратора. Кандидаты на должность Меган мало того что отбирались из гиперопекающих по натуре людей, так ещё и их импринт содержал сокрушительную массу причин, почему телепата нужно холить и лелеять.
Я поморщилась. Когда-то я думала, что главная задача Меган — беречь моё физическое и душевное благополучие, сродни тому, как главная задача Адики — защитить меня от нападений. И была почти права, но в роль Меган входила ещё и защита меня от моего главного по операциям. Неудивительно, что ей тяжело принять мою связь с Лукасом.
Я осознала, что все остановились, и огляделась, чтобы понять, почему. Мы дошли до места, где дорога делилась на несколько, и Рофэн, похоже, совещался со звеном связи, как именно нам идти.
Я присела на упавшую ветку, обрадовавшись возможности отдохнуть. Привыкла пользоваться экспресс-линией для дальних путешествий, да и гуляла обычно по ровным теплым коридорам. Здесь же тропа то поднималась, то снова шла вниз. В парках поверхность не абсолютно ровная, но ничего подобного там нет.
Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на телепатической картине мира. Среди окружавших меня разумов ярко сиял Лукас. Под ногами грохотал улей, мысли сотни миллионов людей. Вокруг оказалось множество животных и птиц.
Я снова открыла глаза, услышав голос Николь:
— По нашим данным, вы совершенно точно находитесь на правильной развилке.
Рофэн еще раз вгляделся в свой инфовизор:
— Однако дорога разветвляется не на две, как обозначено на карте, а на три тропы. Центральная выглядит почти нехоженой, видимо, недавно прорублена. Здесь нередко появляются временные служебные проходы, которые позже исчезают. Мы повернём направо.
Мы пошли дальше и дошли до ручья. Адика, как обычно, подхватил меня на руки и понёс.
— Если кто-нибудь из бродяг увидит, как мы несём Эмбер, они решат, что у неё травма, и спросят, не нужна ли помощь, — заметил Рофэн. — Лучше отвечать, мол, она только что споткнулась и подвернула ногу.
— На таких тропах легко себе что-нибудь повредить, — проворчал Илай.
— Именно поэтому на нас специальная обувь, на которую ты столько жаловался, — усмехнулся Рофэн. — Сапоги тяжелые, зато защищают и ступни, и лодыжки, понижая вероятность травм.
Как только мы перешли ручей, я снова пошла сама. После довольно долгого времени в передатчиках раздался голос Меган:
— Вы должны дать Эмбер возможность как следует отдохнуть, уже пора.
— Пока у меня всё в порядке, — отозвалась я. — Сегодня совсем пасмурно.
— Я собирался дойти до края столешницы и устроить там привал на несколько часов, — сказал Рофэн. — Тогда мы все сможем начать спуск со свежими силами.
— Что такое «столешница»? — спросил Адика.
— Термин бродяг. Изначально при постройке улья выкопали огромный квадратный котлован. Большинство уровней тогда были подземными, но часть торчала наверху, и в нём была всего одна зона. За следующий век улей постепенно расширялся, одна за другой к нему добавились ещё девять зон — это мы все знаем ещё со школы. Но в школе не говорят, что почвой и камнями, вынутыми для расширения подземной части, засыпали надземную. В итоге прямо над ульем поверхность совсем плоская, как огромная вытянутая столешница, но когда вы доходите до её края, там крутой склон. Спускаться по нему довольно сложно, и лучше это сделать по уже набитой тропе.
Я наморщила
