— Кристин, мы ненадолго. Пусть доктор пока проведет сканирование. А потом мы поедем домой.
Кристин согласно кивнула и нехотя отпустила мою руку, я же, едва мы с врачом совершили рокировку — он в палату, мы из нее, ткнула пальцем в грудь Демаре:
— Вы. Что. Делаете?!
— А что я делаю? — поинтересовался этот непробиваемый тип.
— Вы играете нечестно!
— Я веду свое дело и могу сказать, что честность — не всегда лучший вариант.
Видимо, у меня было очень говорящее выражение лица, потому что Демаре нехотя признал:
— Согласен, это нечестно. Но вы им нужны, мирэль Тонэ. Вы же сами это видите и понимаете. Предлагаю оставить наши разногласия.
— Разногласия? — мягко и очень тихо переспросила я. — То есть под разногласиями вы понимаете десяток-другой метров катания по полу на вашей магической веревке?
— Я же попросил прощения!
— Ой, правда? — хмыкнула. — Ну так вот, я вас не прощаю.
Его величество поменялся в лице, такого ответа он явно не ожидал.
— То есть возвращаться вы не собираетесь? — хмуро поинтересовался он.
— Собираюсь, — кивнула сдержанно. — Но исключительно потому, как вы выразились, что я нужна девочкам. Я не хочу, чтобы из-за меня они страдали.
Прежде чем выражение лица Демаре сменилось на победное, я скрестила руки на груди.
— Я буду жить отдельно. Найду квартиру, по утрам вы будете присылать за мной водителя, а по вечерам он будет отвозить меня домой. Это первое.
Алмазный король приподнял бровь:
— Все няни моих дочерей живут в моем доме. Это не обсуждается.
— Обсуждается все, мируар Демаре, и вы как бизнесмен должны это понимать. Второе: вы будете выдавать мне зарплату два раза в месяц, чтобы я могла платить за аренду квартиры и покупать все необходимое. В выходных я особо не нуждаюсь, но если мне понадобится свободное время, вы мне его предоставите по первому требованию. Без вопросов и комментариев, — я особо подчеркнула эти слова, — куда и зачем мне нужно.
Судя по тому, как заиграли желваки у него на скулах, его бриллианство был недоволен. Очень недоволен, но тут уж я ничего поделать не могла, да и, признаться честно, не особо хотела. Я остаюсь не ради его удовольствия, а потому что хочу, чтобы Кристин и Аделин были счастливы — по крайней мере, пока я буду с ними рядом.
Пока в алмазных мозгах крутились бриллиантики, я терпеливо ждала.
— Хорошо, — буркнул наконец Демаре. — Что-то еще?
— Это, пожалуй, все. Но если вы дотронетесь до меня хотя бы… — Я выставила вперед палец. — Или коснетесь своей магической штукой…
В этот момент я осеклась и решила, что пора сворачиваться. Тем более что стоять рядом с ним вот так близко было очень странно, я чувствовала непонятный жар и пульсацию под браслетом (должно быть, из-за его перстня). Поэтому развернулась и направилась в палату, где доктор водил над головой Кристин каким-то прибамбасом, напоминающим современный сканер или электронную игрушку, что была у меня в детстве. С той лишь разницей, что в моей игрушке не было драгоценных камней.
— Мирэль Тонэ! — воскликнула девочка, подпрыгнув так, что чуть не стукнулась макушкой об этот сканер, доктор едва успел отдернуть руку.
— Вы закончили? — поинтересовалась я.
— Да, — недовольно произнес врач и добавил, обращаясь уже к Демаре: — С мирэль Кристин все в порядке, но некоторое время придется последить за тем, чтобы у нее не было лишних тревог и беспокойства.
— Вы же последите, мирэль Тонэ? — Кристин пристально на меня посмотрела.
М-да, по характеру — вылитый отец.
— Если обещаешь чувствовать себя хорошо.
В конце концов, не только тем, у кого фамилия Демаре, можно манипулировать.
— Обещаю! — радостно согласилась Кристин.
— Ну тогда давай переодеваться. Мужчины, выйдите.
Мужчины покосились на меня, особенно тот, что на букву «Д», но я и бровью не повела, направляясь к саквояжу, куда сложили платьице и другие вещи Кристин.
— А как папа себя повел?
Я чуть не уронила платье, которое расправляла перед тем, как помочь девочке снять больничную рубашечку.
— Что значит — как?
— Ну, мама говорила, что вести себя недостойно — это топать ногами, кричать или ругаться. — Кристин понизила голос. — Ругаться страшными словами.
— Ну, — осторожно начала я, помогая девочке выпутаться из балахонистой одежки, — он топал ногами и кричал.
— Громко?
— Громко.
— Вы испугались?
Можно и так сказать.
— Очень.
— И поэтому хотели от нас уйти?
— Нет, уйти я хотела не поэтому.
— А почему?
Уже почти и забыла, насколько это временами сложно — быть няней.
— Потому что, Кристин, если позволять на себя кричать и топать ногами, со временем перестанешь себя уважать.
Девочка нахмурилась и, пока мы одевались, не сказала больше ни слова. Но когда я начала заплетать ей косу, повернулась ко мне с самым серьезным видом:
— Думаю, вы поступили правильно.
Я улыбнулась:
— Спасибо.
— И еще хотела сказать, что папа очень вспыльчивый. Совсем как я. Знаете, я ведь очень на вас разозлилась сегодня утром. Решила, что вы хотите нас бросить, потому что мы вам надоели. Потому что мы вредные и не всегда ведем себя хорошо, пачкаем одежду… И я тогда плохо поступила с Реми.
— Давай-ка договоримся так, — сказала я, завязывая ей бант. — Мы больше никогда не будем возвращаться к теме Реми. И уж тем более не будем говорить о том, что вы можете мне надоесть, потому что это не так.
— Разве вы никогда на нас не сердились?
— Сердилась? Нет.
— Неправда!
Кристин строго посмотрела на меня, и я пожала плечами:
— Ладно, разве что самую малость.
Рассмеялись мы вместе, и в эту минуту меня окончательно отпустило. Ненадолго, потому что по телу прокатилась знакомая дрожь, а браслет разогрелся. Не нужно было даже оборачиваться,
