Ойрат напружинился, готовясь отразить новый выпад. И он сделал это, удачно подставив саблю под вражеский клинок. Удар не был отбит, клинки скрестились, и казах стал из всех сил давить на меч обеими руками. Положение было неравным. Рука Цэрэга тряслась от напряжения, пытаясь сдержать натиск.
В последний момент аргын резко отдернул меч и с силой ударил подошвой прямо в центр круглого щита, бесполезно прижатого к груди бахадура. Цэрэг повалился наземь. С трудом подобранный после падения шлем съехал на бок, закрывая обзор. Первым делом казах наступил на руку поверженного врага. Тот попытался лягнуть противника здоровой правой ногой, но этого не получилось. Тогда бахадур решил избавиться от щита, чтобы высвободить левую руку. Как ни странно, враг позволил ему это сделать. Отбросив щит, ойрат тут же поправил шлем, чтобы вновь обрести возможность видеть.
И он ее получил. Всего на несколько мгновений. Перед тем как из его горла забила тугая красная струйка, Цэрэг успел услышать короткое незнакомое слово:
— Кешир.[31]
Глава 41. Атака на ущелье
Нельзя сказать, что Батура не интересовал исход поединка, но особого значения он ему не придавал. Поэтому, когда Цэрэг оказался на земле, правитель ойратов только презрительно сплюнул. Негодования не было. Только легкое разочарование от того, что младший брат оказался лишь жалким подобием старшего. Перед началом битвы Эрдэни старался держать голову холодной, не поддаваясь человеческим слабостям. «Ничто не делает правителя таким слабым, как его чувства, — говорил Батуру отец. — Слабыми должны быть твои подданные. А тебе нужно уметь управлять их слабостями. Усвой это правило — и ты расстанешься с троном только тогда, когда душа твоя покинет Мир людей».
Решение он принял прежде, чем соперники поздоровались друг с другом. И результат поединка никак не мог на него повлиять. Батур понимал, что казахи тянут время. Возможно, Жангир уговорил других султанов, или хотя бы одного из них, присоединиться к нему. Хунтайджи поступил просто — притворился. Сделал вид, будто попался на уловку и принял предложение противника.
На самом же деле Эрдэни надеялся выманить казахов из ущелья, ведь каждый из них считал своим долгом присутствовать при столь значимом событии. Место поединка тоже выбрали удачно. Укрепления казахов располагались на расстоянии полета стрелы.
Схватка бахадуров ничего не решала. Воины хунтайджи были наготове. Все ждали только команды к атаке. Тем не менее, поражение сородича не могло не задеть самолюбия ойратов. Уязвленные, они громко посылали торжествующему врагу проклятья. Огромное войско ощетинилось кривыми клинками и длинными копьями.
Тщетно пытаясь остановить бьющий из проткнутого горла фонтан, Цэрэг содрогался в конвульсиях. Когда бахадур затих, Эрдэни, восседавший на статном белом жеребце впереди всех, высоко поднял руку и резко ею махнул. Разгоряченные обидным исходом поединка, ойраты восприняли этот условный сигнал как подарок. С диким улюлюканьем несколько тысяч всадников галопом сорвались с места.
— Теперь твоя нора тебя не спасет, Жангир! — с легкой ухмылкой проговорил Эрдэни, мимо которого неудержимым потоком проносились все новые и новые всадники.
Когда первые конники вонзились в ряды противника, ускользающего в горловину скал, бóльшая часть казахов была уже в ущелье. А те, кого ойраты настигали, разворачивались и встречали врага лицом. Задним рядам не повезло больше всех: озверевшие джунгары рубили отставших сарбазов, почти не встречая сопротивления.
Но едва ойратская конница ворвалась в ущелье, как снова грянул гром из нескольких сотен ружей. Казахи были начеку — Жангир оказался не так наивен и оставил стрелков в засаде. Сейчас именно они сдерживали наступление ойратского войска, дав своим жигитам время для маневра.
Скалистую горловину, как и вчера, заволокло сизым туманом. Перепуганные кони истошно ржали и налетали друг на друга. Мергены продолжали стрелять, непрерывно сменяя друг друга. Дымовая завеса становилась гуще. Но задние ряды джунгар по-прежнему напирали на тех, кто был впереди.
Находясь в самом сердце своего войска, Батур не мог видеть того, что происходило у входа в ущелье. А между тем отступавшие казахи успели развернуться и начали контратаку. И без того медленное продвижение застопорилось окончательно. Эрдэни отдал приказ отойти. Ойраты стали медленно пятиться, густой лавой вытекая из скалистого прохода.
Однако хунтайджи был не так прост. Он решил использовать свое численное преимущество. Как только последние воины покинули каменную ловушку, в нее устремилась свежая пехота. Батур рассудил: раз его люди не имеют возможности биться вместе, значит, будут делать это по очереди.
Атаки ойратов волнами накатывали в укрепленное ущелье. Постоянно используя свежие силы, Эрдэни уравнял свои шансы с противником. Джунгары несли большие потери, но он снова и снова бросал людей в бой. Так продолжалось несколько часов. Выстрелы стали звучать реже. Видимо, казахи экономили снаряды. Значит, их запасы тают. Конец близок…
Глава 42. Возвращенцы
Положение казахов становилось критическим. К вечеру маленькое войско Жангира измоталось вконец. Зато у врага сил было предостаточно. За несколько часов жестокой бойни ойраты наловчились легко сменять друг друга. Конница доделывала работу пехоты, пехота подчищала за конницей. Под их неудержимым натиском сарбазы стали отступать, уходя все дальше и дальше от зоны обстрела.
Несмотря на это, султан оставался в авангарде, вдохновляя остальных своим примером. Положение ухудшалось тем, что в глубине ущелье расширялось, и отступавшие вынуждены были перестраиваться, растягивая ряды.
Жангир догадывался, что условия поединка вряд ли будут соблюдены. Особенно после выходки Амантая. По правде сказать, султан и сам не собирался сдаваться, если бы Аргынтай проиграл. Хотя в победе этого закаленного в боях батыра сын Есима не сомневался. Когда озлобленные обидным поражением сородича ойраты ринулись на казахов, их это на удивило. Аргынский батыр одержал победу, скорее принципиальную, чем решающую. При этом успел присоединиться к товарищам до последовавшего столкновения.
Имея в распоряжении всего четыре сотни, Жангир тоже старался давать сарбазам короткий отдых. На переднем краю умещалась сотня, остальные в это время за спинами товарищей обстреливали джунгар из луков. На смену воинам Карасая выходил алшын Жиембет, того сменял Сарбук, а затем свою сотню выводил найман Коксерек, за которой на передние позиции опять возвращался Карасай. Султан был единственным, кто не позволял себе отдохнуть.
С раннего детства Жангир хорошо усвоил отцову мудрость: если ты решился дать бой, дерись так, будто готов умереть. Сын Есима ни
