Последние дни. Павшие кони

издала странный плачущий крик, который напугал его больше всего остального, так что он вернул все как было.

Так они и жили: Лиза почти не в себе, Майкл все делает словно на цыпочках, чтобы ей не стало хуже, детские вещи для неродившегося ребенка аккуратно разложены в детской, оба Доннера ждут, надеются, что время лечит.

II

Через три месяца после смерти ребенка Майкл проснулся от шума. Он едва слышал его, поначалу даже сомневался, не мерещится ли. Он лежал в постели – жена свернулась калачиком рядом, то ли спала, то ли притворялась спящей – и слушал. Сперва чуть снова не задремал, но что-то в этом звуке было такое, чего он не мог объяснить и что не давало уснуть.

Зевая, он наконец встал и отправился на поиски. Открыл дверь спальни, вышел в гостиную, но тут слышалось хуже. Перешел на кухню и встал, задержав дыхание. Опять ничего. В его кабинете так же.

В конце концов Майкл вернулся в спальню и лег. И тут же опять услышал странный шум.

Сон тут же слетел полностью. Майкл пытался найти источник звука, и в этот раз ходил по комнате с места на место, прислушивался. Наконец понял, что шум доносится из тепловой заслонки на потолке, что он идет сверху, из детской.

Майкл поднялся наверх, открыл дверь детской, но вошел не сразу. И вот оно, похоже на белый шум, но мягче, со странной пульсацией. Майкл обследовал темную комнату, медленно приближаясь к цели, осознав только в самый последний момент, что звук исходит из колыбели.

На миг он испытал настоящую панику. В голове промелькнуло, что ребенок все-таки родился, но и он, и жена не верили, что он существует. Бросили его здесь одного умирать. А потом он пошарил и нашел плюшевого мишку.

Его сердечко билось, медленно и верно. Точнее, заимствованное сердце, раз это был звук сердца их мертвого ребенка. Он совершенно забыл об игрушке. Видимо, что-то случилось с механизмом, раз он заводится случайным образом, подумал Майкл.

Он держал мишку в руках несколько минут, пока так же внезапно, как и началось, сердцебиение не прекратилось. Правда ли прошло тридцать минут? Может, где-то в механизме сбой. Он аккуратно положил игрушку обратно в колыбель и пошел спать.

На следующий день Майкл даже не вспомнил о ночном происшествии. Как обычно, ушел на работу, провел день в офисе. Но когда вернулся домой на обед, обнаружил, что жена не спит. Она встала и пришла в себя, помылась, даже прибралась в доме. Что-то стало меняться. К лучшему.

Он сделал глубокий вдох. Несколько месяцев после смерти ребенка, пока он смотрел на то, как мучается жена, пока мучился сам, Майкл говорил себе, что они, Доннеры, переживут что угодно, но и сам не верил в это до конца. А теперь опять подумал, что все возможно.

Он поцеловал Лизу, они пообедали тем, что Майкл купил во вьетнамской кафешке, а потом он вернулся на работу в прекрасном расположении духа. Остаток дня прошел хорошо – один из лучших дней за долгое время. Майкл отлично себя чувствовал до того самого момента, когда вечером пришел домой и обнаружил, что жена сидит в гостиной и баюкает мишку, прислушиваясь к биению его сердца.

– Ш-ш-ш, – сказала она. – Малютка почти заснула, – и улыбнулась.

Майкл замер на пороге как вкопанный. Просто смотрел, пытался придумать, что сказать, что вообще тут можно сказать.

– Хочешь ее подержать? – спросила жена.

– Лиза, ты же понимаешь, что это просто игрушка, да?

Она опустила взгляд на мишку, лежащего на коленях:

– Да, – сказала она. – По большей части ты прав.

– По большей части? – уточнил он.

Лиза кивнула:

– Просто у мишки ее сердце.

– Только звук сердцебиения. Это запись.

– Конечно, – Лиза ответила не сразу. – Я знаю.

Майкл ожидал, что она продолжит разговор, но жена молчала, только мягко покачивалась, глядя на мишку.

– Лиза.

– Она зовет меня, – наконец произнесла она.

– Ох, милая, – сказал Майкл. Хотел было забрать игрушку, но Лиза вцепилась в нее и не отпускала.

В итоге после долгого разговора он убедил ее отдать игрушку по доброй воле. Да, сказала Лиза, она все осознает. Она не хотела его напугать. Конечно, она понимает – это не их дочь, это просто плюшевый мишка. Ничего более она и не предполагала.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что он зовет тебя? – спросил Майкл.

– В смысле, она, – Лиза не смотрела ему в лаза.

– Что?

– Я сказала не «он». Я сказала «она».

Майкл махнул рукой:

– Какая разница?

На секунду она посмотрела на него в шоке, потом тот медленно сошел с ее лица, и Лиза отвернулась, сказав:

– Нет. Разницы нет.

А потом снова впала в прострацию, как раньше. Позволила отвести ее в кровать. «Может, лучше было оставить ей мишку», – не мог не думать Майкл. Но одновременно беспокоился о том, что было бы, если бы он оставил ей игрушку.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что она зовет тебя? – спросил он опять, накрывая ее одеялом.

– Только это и имела в виду. Я услышала ее. Услышала что-то и пошла наверх посмотреть, что. Это билось ее сердце.

– Оно включилось само по себе?

Она кивнула:

– Я ничего не делала. Оно включилось само по себе.

Испытав нечто похожее, он чувствовал, что у него нет другого выбора, кроме как поверить. С проигрывателем внутри мишки что-то случилось, какой-то сбой. Придется его починить. Либо выбросить. Лучше второе, подумал он, просто выбросить.

Но прошло несколько дней, а он так и не избавился от мишки. Вернув его в детскую, просто о нем забыл. Лиза опять проводила почти все дни в постели, но уже начала вставать, и Майкл говорил себе, что она медленно идет на поправку.

Он бы совершенно забыл о мишке, если бы три дня спустя не проснулся в кровати от какого-то шума. В этот раз тот был громче. Спросонья, с гудящей головой, Майкл вышел из спальни и поднялся в детскую, но когда пришел, мишки нигде не было. И звук затих. Он несколько минут искал игрушку, а потом вернулся в спальню. И только тогда понял, что мишка лежит в кровати.

Он в ярости разбудил Лизу. Она казалась сонной, ничего не понимала. Майкл потряс перед ней мишкой:

– Как ты это объяснишь?

– Что? – спросила она.

Почему она просто не могла признать, что взяла игрушку и принесла в постель? Что с ней не так?

– Но я… – начала Лиза.

– Никаких «но», – сказал он. Он продолжал бранить ее, пока она сама в ярости не воскликнула:

– Но я его не приносила!

Тогда как он сюда попал? Вот что хотел знать Майкл. Мягкие игрушки не расхаживают сами по себе по дому. Это сделал кто-то из них, и Господь свидетель, это не он. А значит, она.

– Нет, – кричала Лиза, – Клянусь. Я его не приносила!

Он глубоко