– Есть идеи, где следует начинать поиски? – ведьмак больше из любопытства, чем из жадности взял кошель и развязал горловину. Там лежало немало монет, как минимум сто флоренов.
– Я бы начал с кладбищ, заброшенных темниц и крепостей. Не смотрите на меня так, – усмехнулся Сандро, заметив, как Геральт в изумлении поднял брови. – Как я уже сказал, её поведение и повадки сильно изменились после воздействия заклятия. Но это не отменяет того, что она может скрываться в городе среди артистов или музыкальных трупп.
– Ладно, – ведьмак подбросил кошель с монетами и кивнул. – Но всё же хочу прояснить один момент. Имея дело с проклятиями, особенно наложенными неумело, иногда приходится идти на крайние меры. Возможно, я буду вынужден убить вашу воспитанницу. Вы сами должны это понимать.
– Это нежелательно, – чуть помедлив ответил чародей. – Но мы все деловые люди и я прекрасно понимаю, что иногда нет иного выхода. О сумме награды можете не беспокоиться. Но всё же я бы хотел, чтобы и перо и Амина были доставлены ко мне в целости и сохранности.
– Я принимаю заказ. Сделаю всё, чтобы выполнить ваши пожелания.
– Отлично. О, я совсем забыл, – Сандро вдруг подался вперёд.
Спину пронзило холодом, в глубине карих глаз плеснулся синий огонь. Ведьмак понял, что ему это не видится. Медальон завибрировал, звеня цепочкой, чародей опустил взгляд, усмехнулся и сказал:
– Надеюсь на ваше благоразумие, – голос мужчины стал острым, как бритва. – Потому пусть об этом деле знает как можно меньше людей.
– Я не привык распространяться о своих заказах, – так же холодно ответил ему Геральт. – Оставьте свои дешёвые угрозы для уличной шпаны, на меня они не действуют.
– Что ж, – взгляд чародея смягчился. – Тогда буду ждать вас с результатами в «Куролиске». И прошу не затягивать с поисками.
Мужчина сдержанно поклонился, накинул капюшон и вышел за дверь.
Только услышав далёкий перестук копыт, Геральт позволил себе расслабиться и тяжело упасть на стул. Лоб покрылся испариной, а руки дрожали, словно он только что побывал в бою. Хотя, почему «словно»? В бою и побывал. От этого чародея веяло чем-то странным, неестественным. Жаль, что дома не было Йениффер. Выдохнув, ведьмак прошёл в спальню, разделся и лёг спать. Что удивительно, заснул мгновенно.
========== Часть 4. Танец Тени ==========
– Кажется, мы чётко дали понять, что в этот час никого не принимаем, – недовольно сказала Анна-Генриетта, слезая с белой кобылки.
Её эскорт – Дамьен де ла Тур и четверо гвардейцев быстро спешились, предоставив выхолощенных лошадей дворцовым конюхам. Очередное посещение фамильной усыпальницы в центре Боклера не способствовал поднятию настроения ни княгини, ни её сопровождению. Вот уже второй месяц над замком развевались приспущенные флаги с траурной каймой, а её светлость который день ходила в непроницаемо-чёрном платье, расшитым серебряными нитями.
Эскорт всегда ждал её снаружи, и в это время было запрещено посещение кладбища. Нечего простому люду видеть свою покровительницу в таком ужасном состоянии. Но звуки плача и тихого голоса всё равно слышались снаружи, хоть и приглушённо. На посещение княгиня тратила всего полчаса каждую неделю. Большего не позволяли обязанности, к тому же знать прекрасно представляла, кто стоял за Бестией, Геральт и Регис постарались в своё время. Она подозревала, что и Дамьен с Мильтоном приложили к этому руку, вот только доказательств у неё не было. А опускаться до пустых обвинений и истерик не позволяла гордость.
Этот же день выдался насыщенным. С самого утра её не было во дворце: сначала она принимала послов Нильфгаарда в саду, затем наведалась в Бельгаард. Винодельня оживала, убитый граф Креспи в своё время совсем забросил дела, и имение пришло в упадок. А, дабы избежать разорения, тот решился на отчаянный шаг – рассорить держателей виноделен Верментино и Короната, и преуспел. Если бы не ведьмак, то Туссент мог лишиться ещё двух виноделен из-за нашествия специально высаженных архиспор. Княгине стоило больших трудов не нагрубить Лиаму и Матильде, которые восхищались и благодарили Геральта за разрешение этой запутанной истории.
Потом она посетила Гильдию Виноделов, что была очень взволнована. Предстояла крупная ярмарка, на которую собирались виноделы со всех краёв, но из-за объявленного всеобщего траура по Сильвии-Анне, та грозила сорваться. Переговоры были напряжёнными, но Анна-Генриетта осталась непреклонна. Она понимала, что здесь играет её гордость, осознавала, что личная трагедия угрожала навредить делам княжества. Но она не могла, не могла просто так отпустить своё горе. Неужели за все эти годы она не заслужила хоть чего-то только для себя?
После посещения усыпальницы у неё было всего каких-то полчаса, чтобы фрейлины помогли ей привести себя в порядок, дабы предстать перед подданными во всей красе. Убрать уродливые синяки под глазами, красноту от предательских слёз, причесать спутанные волосы, которые она постоянно трепала, пока разговаривала с умершей сестрой, сменить пропылённое платье. Но нет, её планы нарушил непрошенный посетитель.
Камергер прекрасно понимал, что её сиятельство сейчас может просто вышвырнуть его за дверь, но и не выполнить своих обязанностей он тоже не мог.
– Я знаю, ваше сиятельство, – выхолощенный мужчина средних лет опустил взгляд и старался, чтобы его слова звучали как можно спокойнее. – Но проситель сказал, что готов ждать столько, сколько потребуется.
Княгиня изогнула тонкую изящную бровь, женское любопытство постепенно отвоёвывало место у злости.
– И сколько он уже ждёт? – спросила она.
– Так с раннего утра, ваше сиятельство, часа три уже, если не больше.
– Наверняка, вымотал нервы всем, – она вздёрнула носик.
Анна-Генриетта пыталась найти хоть какой-то способ избавиться от этого человека. Она могла просто ему отказать в аудиенции, поскольку всем известно, что сегодня она не принимает. Но с другой стороны, терпение и уважение – благодетели, на которые нельзя закрывать глаза. Ведь княгиня Туссента была их воплощением и гарантом. А если выясниться, что посетитель постоянно всех доставал, проявлял нетерпение и раздражение, то появится формальный повод не принять его. Без этого она просто проявит к нему неуважение и оскорбит. А после устроенного Бестией, по городу всё ещё ходят шепотки, что смерти четверых верноподданных рыцарей – ничто иное, как свидетельство упадка традиций. А значит нельзя давать даже малейшего повода для раздувания этих гнусных слухов.
– Никак нет. Сидит в гостевой комнате, к вину не притронулся. Ничего не ел, никого не
