– Это моя вечеринка! – зашипел голос Эсме Скволор. – Модным мужчинам – бесплатные подарки!
– Подарки всегда бесплатные, – сказал не то Франк, не то Эрнест.
– Тишина в зале! – сказала судья Штраус, постучав молоточком. – Мы будем обсуждать общественную справедливость, а не общественные мероприятия. А теперь прошу обвиняемую сторону встать и сообщить для протокола свои имена и род занятий.
Бодлеры, помедлив, поднялись.
– И вы тоже, Граф Олаф, – твердо сказала судья Штраус.
Деревянная скамья рядом с Бодлерами скрипнула, и они поняли, что знаменитого злодея тоже посадили на эту скамью и сейчас он стоит рядом с ними.
– Имя? – спросила судья.
– Граф Олаф, – ответил Граф Олаф.
– Род занятий?
– Антрепренер, – ответил Олаф, употребив вычурное слово, которым называют тех, кто устраивает театральные представления.
– Признаете ли вы себя виновным? – спросила судья Штраус.
Дети подумали, что они так и слышат, как губы Графа Олафа трутся о его грязные зубы, растягиваясь в улыбке.
– Как можно, ваша честь, я несказанно невиновен, – заявил он, и по толпе, словно круги по поверхности пруда, пробежал ропот.
– Можете садиться, – сказала судья Штраус, постучав молоточком. – Теперь вы, дети. Имена?
– Вайолет Бодлер, – сказала Вайолет Бодлер.
– Клаус Бодлер, – сказал Клаус Бодлер.
– Солнышко Бодлер, – сказала Солнышко Бодлер.
Дети услышали скрип пера и поняли, что судья записывает все их слова.
– Род занятий?
Как отвечать на этот вопрос, Бодлеры не знали. Я думаю, вы понимаете, что в подобных обстоятельствах слово «занятия» обычно означает работу, но Бодлеры работали лишь урывками – здесь это выражение означает «У них было очень много разных занятий, но занимались ими сироты лишь короткое время и в крайне необычной обстановке». Правда, это слово может относиться и к тому, как человек вообще проводит досуг, но детям совсем не хотелось вспоминать все те ужасы, которые занимали их в последнее время. Бодлеры все думали и думали, и наконец каждый дал тот ответ, который казался ему подходящим.
– Волонтер, – сказала Вайолет.
– Посыльный, – сказал Клаус.
– Ребенок, – сказала Солнышко.
– Протестую! – сказал рядом Олаф. – Основное их занятие – быть сиротами или наследниками крупного состояния!
– Протест принят, – сурово сказала судья Штраус. – Признаете ли вы себя виновными, Бодлеры?
И на этот вопрос Бодлеры ответили не сразу. Судья Штраус не уточнила, в чем именно они виновны или невиновны, а нетерпеливый гул толпы заставлял их воздержаться от того, чтобы попросить судью пояснить свой вопрос. Разумеется, в целом Бодлеры считали себя невиновными, хотя, вообще говоря, они, как и все мы, были, конечно, повинны в некоторых поступках, которые никак нельзя назвать благородными. Но слова «вообще говоря» были к Бодлерам неприменимы. Из всех троих именно Клаусу удалось найти слова, которые позволяли наглядно сравнить виновность и невиновность бодлеровских сирот с виновностью и невиновностью человека, который заявил, будто он несказанно невиновен, и после паузы средний Бодлер ответил на вопрос судьи.
– Мы сравнительно невиновны, – сказал он, и по толпе снова побежали круги. Дети снова услышали скрип пера судьи Штраус и бойкий голосок Джеральдины Жюльен.
– Так и вижу заголовок! – воскликнула та. – «ВСЕ НЕВИНОВНЫ!» Подождите, вот прочтут это читатели «Дейли пунктилио»!
– Все виновны, – сказала судья Штраус. – По крайней мере, пока. А теперь – есть ли в зале суда лица, располагающие свидетельствами и уликами, которые они хотели бы представить на рассмотрение суда? Прошу подойти к судьям!
В зале началось настоящее столпотворение, что здесь означает «Целая толпа людей с завязанными глазами ринулась представлять улики на рассмотрение трех судей». Бодлеры сидели на скамье и слушали, как люди натыкаются друг на друга, стараясь представить Верховному суду результаты своих исследований.
– Я представляю на рассмотрение газетные статьи! – объявил голос Джеральдины Жюльен.
– Я представляю на рассмотрение договоры о найме! – объявил Сэр.
– Я представляю на рассмотрение исследования окружающей среды! – объявил Чарльз.
– Я представляю на рассмотрение классный журнал! – объявил мистер Ремора.
– Я представляю на рассмотрение планы банковских хранилищ! – объявила миссис Басс.
– Я представляю на рассмотрение административные отчеты! – объявил завуч Ниро.
– Я представляю на рассмотрение деловые документы! – объявил Хэл.
– Я представляю на рассмотрение финансовые сметы! – объявил мистер По.
– Я представляю на рассмотрение уставные книги! – объявил мистер Леско.
– Я представляю на рассмотрение конституцию! – объявила миссис Морроу.
– Я представляю на рассмотрение карнавальные плакаты! – объявил Хьюго.
– Я представляю на рассмотрение анатомические схемы! – объявила Колетт.
– Я представляю на рассмотрение книги, – объявил Кевин. – И правой, и левой рукой!
– Я представляю на рассмотрение чистую бумагу, инкрустированную рубинами! – объявила Эсме Скволор.
– Я представляю на рассмотрение книгу о том, какая я замечательная! – объявила Кармелита Спатс.
– Я представляю на рассмотрение записную книжку! – объявил не то Франк, не то Эрнест.
– И я тоже! – объявил не то Эрнест, не то Франк.
– Я представляю на рассмотрение мою мамочку!
Этот последний голос оказался первым в параде голосов, который Бодлеры не узнали. Казалось, всем присутствующим в зале есть что представить на рассмотрение Верховного суда, и Бодлеры почувствовали, как их накрывает лавина наблюдений, исследований и прочих свидетельств, часть из которых была реабилитирующей, – это слово здесь означает «Должна была доказать невиновность бодлеровских сирот», – а часть – осуждающей, и это слово заставляло детей дрожать при одной мысли о нем.
– Я представляю на рассмотрение фотографии!
– Я представляю на рассмотрение истории болезни!
– Я представляю на рассмотрение журнальные статьи!
– Я представляю на рассмотрение телеграммы!
– Я представляю на рассмотрение куплеты!
– Я представляю на рассмотрение карты!
– Я представляю на рассмотрение поваренные книги!
– Я представляю на рассмотрение бумажки!
– Я представляю на рассмотрение сценарии!
– Я представляю на рассмотрение обратные словари!
– Я представляю на рассмотрение любовные письма!
– Я представляю на рассмотрение либретто опер!
– Я представляю на рассмотрение словари синонимов!
– Я представляю на рассмотрение брачные лицензии!
– Я представляю на рассмотрение талмудические комментарии!
– Я представляю на рассмотрение завещания!
– Я представляю на рассмотрение каталоги аукционов!
– Я представляю на рассмотрение таблицы шифров!
– Я представляю на рассмотрение мифологические энциклопедии!
– Я представляю на рассмотрение меню!
– Я представляю на рассмотрение расписания паромов!
– Я представляю на рассмотрение театральные программки!
– Я представляю на рассмотрение визитные карточки!
– Я представляю на рассмотрение памятки!
– Я представляю на рассмотрение романы!
– Я представляю на рассмотрение пирожные!
– Я представляю на рассмотрение разрозненные улики, которые я не желаю систематизировать!
Наконец Бодлеры услышали оглушительное «Бум!» и победный голос Джерома Скволора.
– Я представляю на рассмотрение всеобщую историю несправедливости! – объявил он, и вестибюль наполнился аплодисментами и шиканьем – так волонтеры и негодяи ответили на это известие.
Чтобы утихомирить толпу, судье Штраус пришлось довольно долго стучать молоточком.
– Прежде чем Верховный суд рассмотрит эти свидетельства, – сказала судья, – мы просим каждого из обвиняемых выступить с речью, объясняющей их поступки. Излагать свою историю вы можете сколь угодно долго, лишь бы не упустить ничего важного. Сначала вы, Граф Олаф.
Негодяй поднялся, деревянная скамья снова скрипнула, и Бодлеры услышали вздох Графа Олафа и почувствовали его зловонное дыхание.
– Дамы и господа, – сказал он, – я настолько невероятно невиновен, что слово «невиновен» нужно написать крупными буквами у меня на лбу. Буква «Н» означает «Ничего плохого» – это про мои поступки. Буква «И» означает…
– «Невиновен»
