Под словом «банка», например, имеется в виду сосуд из стекла, глины или металла, но оно также означает подводную отмель, мелкий стеклянный сосуд для оттягивания крови при болезни легких, а кроме того, сиденье для гребцов в лодке. Поэтому сами понимаете, как легко запутаться, встретив следующую фразу: «Сойдя со своих банок, гребцы ступили на банку и оказались по колена в воде, в результате чего заболели воспалением легких, и им пришлось ставить банки». Бодлеровские сироты, следуя по прибрежной отмели за Пятницей в сторону острова, где она жила, столкнулись с двумя значениями слова «сердечный», которое в данном случае относилось как к приветливому, любезному человеку, так и к ранее им неизвестному некоему сладкому напитку, и чем больше они соприкасались с последним, тем меньше могли разобраться в первом.
– Не хотите ли сердечного из кокоса? – предложила Пятница сердечным тоном и взялась за раковину, висевшую у нее на шее. Тоненьким пальчиком она вынула пробку, и дети поняли, что раковина играет роль фляги. – Вам, наверно, хочется пить после пережитого шторма, – сказала она.
– Да, действительно, – подтвердила Вайолет, – но разве пресная вода не лучше утоляет жажду?
– На острове нет пресной воды, – ответила Пятница. – Для мытья мы используем водопады с соленой водой, в соленых заводях отлично купаться. Но пьем мы только кокосовое сердечное. Мы выливаем из кокосов молоко и подвергаем процессу ферментации.
– Фермент? – переспросила Солнышко.
– Пятница хочет сказать, что кокосовое молоко какое-то время настаивается и претерпевает химический процесс, в результате чего становится слаще и крепче, – объяснил Клаус, знавший про ферментацию из книги о виноградниках, имевшейся в родительской библиотеке.
– Сладость отобьет вкус шторма, – произнесла Пятница и протянула раковину Бодлерам.
Они отпили по очереди по глотку. Как и говорила девочка, напиток был сладким, но имел какой-то странный привкус и был таким крепким, что у них сразу закружилась голова. Вайолет с Клаусом поморщились, когда в горло им потекла густая жидкость, а Солнышко после первой же капли закашлялась.
– Для нас крепковато, Пятница. – Вайолет отдала раковину обратно.
– Вы привыкнете, – улыбнулась девочка, – когда будете пить за каждой едой. Это один из наших обычаев.
– Понятно. – Клаус что-то записал в блокнот. – А какие у вас еще обычаи?
– Не очень много. – Пятница поглядела на его записную книжку, потом оглянулась вокруг, и Бодлеры заметили вдали фигуры других островитян, тоже одетых в белое. Они обходили всю отмель, тыча по дороге палкой в останки кораблекрушений. – Каждый раз после шторма мы собираем добычу и потом показываем все, что находим, человеку по имени Ишмаэль. Ишмаэль живет тут на острове дольше всех остальных. Какое-то время назад он повредил себе ноги. Поэтому обмазывает их здешней глиной, которая обладает лечебными свойствами. Ишмаэль даже не может стоять, но он служит на острове рекомендателем.
– Реком? – спросила Солнышко у Клауса.
– Тот, кто помогает другим принимать решения, – объяснил брат.
Пятница кивнула.
– Ишмаэль решает, что из выброшенного на берег может пригодиться, а что увезут козы.
– На острове есть козы? – удивилась Вайолет.
– Много-много лет назад к острову прибило стадо диких коз, – ответила Пятница. – Они свободно бродят где хотят, кроме тех случаев, когда требуется отвезти лишние вещи в чащобу на другую сторону острова, вон на тот скат.
– Скат? – переспросила Солнышко.
– Это значит – крутой склон, – сказал Клаус, – а чащоба – место, где растут деревья.
– Вообще-то, в чащобе растет всего одна громадная яблоня, – добавила Пятница. – Так я, по крайней мере, слышала.
– Ты никогда не бывала на другой стороне острова? – опять удивилась Вайолет.
– Никто туда не ходит, – ответила Пятница. – Ишмаэль считает, что это слишком опасно из-за всего натащенного туда хлама. Никто даже не собирает горьких яблок с дерева, кроме как в День принятия решения.
– Праздник? – поинтересовалась Солнышко.
– Да, пожалуй, что-то вроде праздника. Один раз в году в этом районе моря наступает прилив и прибрежную отмель затапливает. Это единственный момент, когда от острова может отплыть лодка. Целый год мы строим огромную лодку типа каноэ, и в тот день, когда начинается прилив, мы устраиваем праздник и представление, каждый показывает что умеет, а потом тот, кто хочет покинуть колонию, делает так: откусывает кусок горького яблока и выплевывает его на землю, после чего садится в лодку и прощается со всеми остальными.
– Гадость, – пробормотала младшая Бодлер, представив себе кучу людей, плюющихся яблоками.
– Ничего не гадость. – Пятница нахмурила брови. – Это очень важный обычай в колонии.
– Я уверена, что он замечательный. – Вайолет бросила на сестру строгий взгляд, напоминая ей, что порицать чужие обычаи невежливо.
– Вот именно, – подтвердила Пятница. – Конечно, редко кто покидает остров. С давних пор, еще до того, как я родилась, в сущности, не уплыл ни один человек. Так что каждый год мы просто поджигаем лодку и сталкиваем в море. Горящая лодка, медленно исчезающая на горизонте, – чудесное зрелище.
– Да, наверное, это чудесно, – проговорил Клаус, про себя подумав, что звучит это скорее жутко. – Но по-моему, жалко попусту каждый год строить каноэ только для того, чтобы сжечь.
– Зато у нас есть занятие. – Пятница пожала плечами. – Кроме строительства лодки, у нас на острове не особенно много занятий. Мы ловим рыбу, готовим пищу, стираем, но все равно остается много свободного времени.
– Стряпня? – с надеждой спросила Солнышко.
– Сестра у нас что-то вроде повара, – сказал Клаус. – Она наверняка будет рада помочь с готовкой.
Пятница улыбнулась и сунула руки в глубокие карманы платья.
– Буду иметь в виду, – отозвалась она. – Вы уверены, что не хотите еще глоточек сердечного?
Все трое Бодлеров покачали головой.
– Нет, спасибо, – ответила Вайолет, – но все равно ты очень любезна.
– Ишмаэль говорит, что со всеми людьми надо обращаться любезно, – сказала Пятница, – если только люди не проявляют нелюбезности. Поэтому я и не взяла с собой на остров этого отвратительного Графа Олафа. Вы путешествовали вместе с ним?
Бодлеры переглянулись, не зная, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, Пятница была очень сердечна, но, так же как и сердечное, которым она их угостила, в ее описании жизни на острове помимо сладости проскальзывало что-то другое. Обычаи в колонии показались детям очень суровыми, и хотя они испытывали облегчение, избавившись от общества Графа Олафа, бросить его на отмели было как-то жестоко. Правда, сам он не задумываясь поступил бы так же с сиротами, если бы представилась такая возможность. Вайолет, Клаус и Солнышко не знали, как поведет себя Пятница, если они признаются, что приплыли вместе с негодяем, поэтому ответили не сразу.
