Северный ветер трепал плащ Нандуса. Это был теплый солнечный день. Освежающий бриз делал жару вполне переносимой. Но на волнах, которые ветер загонял в бухту, начали появляться пенистые гребни.
– Бертран!
Рыцарь уже давно достиг вершины дюны. Он стоял в нескольких шагах от священника и тоже смотрел через бухту.
– Ваше благородие?
– Проследи, чтобы корабли получили приказ отправляться в порт Арборы. Мы прекращаем посадочный маневр. Весь оставшийся груз будет выгружен на причалах порта.
Ветеран пронзительно посмотрел на него.
– Мы действительно отправляемся в Арбору?
– Мы разобьем военный лагерь у стен города. Мы не останемся там дольше чем на одну ночь.
– Как прикажете, ваше благородие.
Бертран выжил в многочисленных сражениях. Его не так-то легко было испугать. Но сейчас его лицо выражало явное беспокойство. В конце концов, и двух дней не прошло с тех пор, как он стал свидетелем того, как сказочное существо смертельно ранило капитана городской стражи Далии.
– Ты сомневаешься во мне? – резко спросил Нандус.
Рыцарь лишь посмотрел на него, но его взгляд был более красноречивым, чем тысяча слов. Бертран боялся Арборы, Мертвого города, и он был не единственным.
АРБОРА, ПЕРЕУЛОК КРАСИЛЬЩИКОВ ЦВЕТОВ, ВЕЧЕРНИЕ СУМЕРКИ, 20-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Хотя руины восьмиугольной храмовой башни можно было легко найти среди груды обломков, Нандус страшился зайти через октагон в дом своего детства.
Его рука скользнула по обветренным камням старой городской стены, которая окружала переулок красильщиков цветов. Между брусчаткой росли сорняки. Местами в стыках каменной кладки даже укоренились кустарники. Хотя солнце еще не полностью погрузилось в море, переулок уже лежал в глубокой тени.
Нандус услышал шаги за спиной. Рыцари ордена Бертран и Свинегарт следовали за ним, как и было приказано, на некотором расстоянии. Он хотел побыть наедине со своими воспоминаниями.
Стоило лишь закрыть глаза, и он снова очутился в том месте, которое давно уже оказалось в прошлом, – в Арборе, шелковом городе, городе его детства. Нандус любил переулок красильщиков цветов. Рано утром он был наполнен запахом порошков, которые растворяли в воде, чтобы улучшить окраску цветов, и тысяч духов, которые придавали цветам еще более прекрасный аромат, чем тот, который дала им природа. Лужи на мостовой переливались всеми цветами радуги, когда на улицу выливали ведра краски, чтобы набрать свежей колодезной воды для цветов.
Нандус потрогал рукой городскую стену и нащупал бывшие входные ворота, которые вели через узкий проход в задний двор октагона. Он открыл глаза. Короткий туннель заканчивался воротами из красных лучей заходящего солнца, на фоне которых выделялась черная решетчатая дверь.
Он сделал несколько шагов, и его руки сомкнулись на покрытом ржавчиной железе. Пятьдесят три года прошло с тех пор, как он покинул родительский дом по этому пути. Его мать решила так поступить, чтобы не привлекать особого внимания и не порождать лишних слухов. Чересчур много людей постоянно следило за тем, что делала семья Тормено. Его мать хотела сбежать от удушающей жары города, поэтому они уехали из Арборы в имение его дяди.
Нандус надавил на решетку. Ржавые дверные петли сопротивлялись. На мгновение верховный священник предался иллюзии, что он сможет войти в свое детство, если ему удастся достаточно живо его вспомнить. Разве не началась эпоха, когда сказки становились реальностью? Разве не могла старая Арбора воскреснуть, если бы распространилась сказка о том, что она восстала из пепла, точно так же, как жар-птица в древних сказках из ханства?
Со скрипом петли поддались, и Нандус чуть не вывалился во двор. Каменные обломки частично обрушившейся стены октагона заполнили половину площади. Посреди руин все еще возвышался облицованный колодец. Там, где когда-то находилась розовая беседка, в окружении сорняков рос один-единственный розовый куст.
Нандус снова закрыл глаза. Он увидел, как его мать Сибелла кормила своего любимого павлина кусочками яблок. Увидел, как одноухий кот Като дремал на солнце и улыбался. Последние слова, которыми он обменялся со своим отцом Люцио, касались этого кота. Они оба любили старого, покрытого шрамами разбойника. Нандус попросил отца кормить кота и заботиться о нем.
– Ваше благородие? – Голос Бертрана прервал грезы священника.
– Да?
– Посланник, ваше благородие. Кондотьер желает, чтобы вы пришли в порт. Что-то случилось.
Вздохнув, Нандус открыл глаза. Он посмотрел прямо на пустой проход, за которым лежали развалины октагона его детства. Там был голубой свет? Или это была всего лишь иллюзия?
Теперь за арочным проходом растянулась чернильно-черная тьма. На удивление прохладный порыв ветра подул через пролет.
Озябнув, Нандус потер предплечья. Когда он повернулся к Бертрану, то отчетливо услышал позади себя тонкое мяуканье. Так мяукал Като, когда ему удавалось поймать одного из жирных голубей, которые гнездились высоко в разрушенной городской стене.
АРБОРА, ПРИЧАЛ ПОРТА, ВЕЧЕР, 20-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Вольфхард фон Уршлинген не был боязливым человеком, но этот город вызывал у него неумолимо растущее беспокойство. Как и все в империи, он был знаком с историей о мертвой Арборе, проклятом городе, сожженном верховным священником Люцио Тормено. То, что его сын приказал ему приплыть сюда, Вольфхарду не нравилось. Тем не менее они добились существенного прогресса. Последний груз будет выгружен еще до рассвета.
С пристани он наблюдал за тем, как швартовался «Волчий укус». Большой когг дальнего плавания стал временным домом для Вольфхарда и его капитанов, пока они плыли по Лунному морю. На борту находилось более ста пятидесяти арбалетчиков, все закаленные в боях мужчины, с которыми он участвовал в десятках сражений. В последних битвах против войск Сасмиры они выступили на стороне князей, которые весьма щедро им заплатили. Вольфхарду удалось удержать своих людей от зверских расправ и вместо этого посвятить себя разорению земель тех, кто был на стороне юной императрицы.
Наконец, когда положение князей стало более угрожающим, он вывел свои войска из боя. Из-за отсутствия на полях сражений его людей победа императрицы пришла на несколько месяцев раньше. По прошествии времени Сасмира поймет это. А до тех пор Вольфхард решил перебросить свои роты наемников на Цилию. Правительница не так быстро сосредоточит свое внимание на этом острове, расположенном на самой южной оконечности ее империи.
Вольфхард забрал с собой все свое движимое имущество. Кроме того, он продал места на своих кораблях дворянам, которые хотели сбежать. В целом его армия была почти вдвое больше, чем войско, которое заказали торговцы Лиги. У него было достаточно вооруженных людей, чтобы стать третьей силой на острове. В ближайшие годы Цилия станет исходной точкой всех его операций. И, возможно, если герцоги Швертвальда сделают ему хорошее предложение, он перейдет на
