— Мне все равно...
— Зато мне нет. У тебя есть будущее.
В этот вечер она не осталась у него на ночь. Домой к матери ей тоже не хотелось, и Тонкс отправилась в свою лондонскую квартиру. На ступенях у подъезда она обнаружила Люпина. Он сидел, глядя куда-то перед собой, и даже не сразу заметил Тонкс.
— Привет! Ты бы предупредил, я могла и не прийти сегодня домой, — она привычно поцеловала его в щеку. Рем приобнял ее.
— Я узнал, что тебя сегодня выписывают, и решил зайти наудачу. Как ты?
Выглядел он подавленным, впрочем, возможно, сказывалась близость полнолуния. Как бы то ни было, Тонкс была ему рада. На душе было тяжело, а поговорить не с кем. Снейп словно отдалялся с каждым днем, что-то происходило, но она не понимала, что. А Рем был самым близком другом, хоть они и мало общались последние месяцы.
— Порядок. А ты мог бы и зайти навестить меня в Мунго, — укоризненно сказала она, открывая дверь.
— Так я заходил каждый день. Но твоя мать, как цербер, там дежурила, и я решил не играть с огнем.
— Ого, а я ее не видела. Надо же. Мне казалось, ко мне вообще никто, кроме врачей и Грюма, не заходил.
— Аластора она, видимо, из потенциальных женихов вычеркнула, — пошутил Ремус.
Тонкс нервно прыснула.
— А зря! Он, мне кажется, в молодости вообще огонь был!
Болтать с Ремом было легко. Они пили раз за разом убегающий кофе, говорили о Сириусе. Тонкс предполагала, что смерть школьного друга потрясет Люпина сильнее. Но похоже, единственный человек, который действительно горевал о Блэке, — это его крестник, ребенок, знавший его меньше всех. Потом Тонкс неожиданно заплакала и долго не могла остановиться. Ремус подсел к ней и, обнимая, уговаривал. Когда слезы постепенно стихли, Тонкс вдруг сказала:
— Рем, можно задать тебе нетактичный вопрос? — и не дожидаясь его ответа, спросила: — Почему ты не женат?
Люпин немного растерялся, а потом печально улыбнулся.
— Кандидатки все слабоваты. Одна косая, другая кривая, — Тонкс заулыбалась. — Думаю, что ты сама знаешь ответ. Оборотень — не лучшая пара.
— Из вашей убойной троицы один Джеймс был удачлив? — Петтигрю Люпин предпочитал не упоминать, рассказывая о Мародерах.
— Почему? Сириус просто никого не любил, хотя, мне казалось, он тоже засматривался на Лили. Возможно, ради принципа — ее бы никогда не приняла мать Сириуса. А может, от чистого сердца. В Лили было невозможно не влюбиться. По ней, по-моему, даже Снейп с ума сходил.
Тут Тонкс чуть не разлила бокал вина — с кофе они плавно перешли на более крепкие напитки.
— Чего ты так удивляешься? Он, вообще, мне кажется, западал исключительно на самых красивых девчонок. Забавно, правда?
— А на кого еще? — как можно спокойнее спросила Тонкс, все равно боясь, что ее выдает абсолютно все. Удар был слишком меткий. Красота... Тонкс знала, что она некрасива.
— Ну, я за ним, правда, не следил, — как-то подчеркнуто произнес Люпин. — Но, насколько я замечал, первые годы он все время крутился вокруг Лили, а последние проводил по большей части в компании Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк. Конечно, ни та, ни другая ему не достались, но больше он, мне кажется, ни с кем даже не разговаривал никогда, — преувеличил Ремус.
— Какой была эта Лили? — Тонкс подлила им еще вина и достала банку маслин — последнее, что было у нее из еды.
Люпин ненадолго задумался.
— Не могу тебе сказать. Столько лет прошло, да и такая трагедия меняет восприятие людей, особенно если они были в той или иной степени дороги.
— В каком смысле? — не поняла Тонкс.
— Забываешь о плохом или недостойном. Это забавная особенность памяти. Мы хотим помнить только хорошее. Все ошибки даже не просто прощаются, а становятся не важны на фоне того потрясения, которое ты пережил, испытав потерю. Гарри не так давно напомнил о том, какими мы были в его возрасте. Я был поражен. Я совершенно забыл о том, что мы вели себя, как последние засранцы. Я помнил Джеймса другим, но это не омрачило мою память о нем. Поэтому я не могу сказать тебе, какой была Лили. В моих воспоминаниях она осталась доброй, красивой и очень правильной девушкой. Знаешь... — Люпин задумался. — Она была из тех людей, у которых абсолютно все ладится. За что бы они не взялись. Не удивительно, что Джеймс не хотел встречаться ни с кем, кроме нее. Ему всегда нужно было только лучшее.
— Ты тоже был в нее влюблен?
— Я? — Люпин допил вино. — Нет, я понимал, что она никогда не будет с таким, как я.
— Не понимаю, что с тобой не так! — в сердцах возмутилась Тонкс, чувствуя как ее все больше раздражает этот прекрасный призрак. — Ты классный мужик! Умный, симпатичный, интересный.
— И немного опасный в каждое полнолуние, — улыбнулся Люпин.
— Ну, это звучит скорее как достоинство, — Тонкс допила вино, а Люпин с восхищением коротко посмотрел на нее.
— Лили была слишком правильной. Да и потом, как бы тебе объяснить... — Люпин отвернулся к окну, мучительно подбирая слова. — Когда мужчина любит женщину, он не просто хочет ее, хотя это, конечно, один из главных рычагов. Но еще он хочет сделать ее счастливой, а это невозможно, когда на тебе стоит клеймо, когда ты понимаешь, что никогда не сможешь вписаться в общество и тебе фактически нечего предложить, кроме багажа личных проблем.
Тонкс почувствовала, как холодели пальцы. Она уже слышала сегодня эту фразу. Практически слово в слово.
— Рэм... — Тонкс чувствовала, как краснеет, но это можно было списать на вино. — А вот если бы тебя полюбила девушка и она бы тебе тоже нравилась, неужели ты бы не наплевал на всю эту хрень с клеймом и прочими отмазками?
Люпин посмотрел на Тонкс с такой
